Этот механизм называется проекцией; подробно он обсуждается ниже, в главе 3. А здесь мы рассмотрим подробнее психологию конфликта.
Независимо от содержания сознательной установки, в бессознательном существует противоположная ей установка. Извлечь ее на поверхность сознания совершенно невозможно. Если мы все же попытаемся это сделать, то почувствуем очень сильное сопротивление. Именно поэтому во время открытого конфликта процесс анализа не может быть эффективным. Пока внешняя жизнь протекает относительно гладко, нет никакой необходимости обращаться к бессознательному. Как только безмятежное существование прекращается, мы автоматически сталкиваемся с этой скрытой частью нашей психики.
Классическая конфликтная ситуация позволяет человеку опробовать несколько разных способов поведения. Теоретически может быть много вариантов. Практически в конфликте могут реализоваться два способа поведения, каждый из которых имеет свои последствия.
Самыми болезненными конфликтами, наверное, являются те, которые связаны с чувством долга или выбором между безопасностью и свободой. Такие конфликты создают сильное внутреннее напряжение. Пока они остаются бессознательными, это напряжение проявляется в виде физиологических симптомов, прежде всего и области желудка, спины и шеи. С другой стороны, во время осознанного конфликта человек испытывает моральное или этическое напряжение.
На тот момент проблема Нормана сконцентрировалась в области желудка.
Конфликт — это явный признак невроза, но он не обязательно может быть только невротическим. Разумеется, в жизни часто происходит столкновение противоречивых убеждений, несовместимых желаний и влечений. Появляется необходимость принимать решение. В какой-то мере конфликтность даже желательна, ибо без определенного уровня напряжения между Эго и бессознательным прекращается течение потока жизненной энергии. Конфликт становится невротическим, только когда он встраивается в поведенческий паттерн человека и оказывает на него воздействие.
Когда у меня возникал внутренний конфликт, мне помогала такая фантазия: где-то есть огромная книга всей человеческой мудрости под названием «Что надо делать». В ней существуют заранее известные решения всех жизненных проблем. Как только у вас появляется затруднение, вы сразу открываете эту книгу и поступаете так, как там сказано. Такая фантазия порождается отцовским комплексом. Если бы такая книга действительно была, у меня бы отпала необходимость думать самостоятельно. Я просто поступал бы так, как предписано традицией.
На самом деле все серьезные проблемы имеют только индивидуальное решение.
Многие незначительные конфликты доступны рассудку; они приводят к решению, которое с точки зрения логики является удовлетворительным. Серьезные конфликты устранить не так просто; фактически они очень часто возникают вследствие односторонней рациональной установки, а потому можно скорее ожидать их продолжения, чем только логического решения. Где это получается, уместно задаться вопросом: «А что я действительно хочу?» Этот вопрос способствует констелляции функции чувствования, — которая имеет оценивающий характер, — ибо серьезный конфликт обязательно означает существенное расхождение между мышлением и чувствованием. Если чувство бессознательно включается в конфликт, это следует осознать. То же самое можно сказать о мышлении.
Особый вклад Юнга в психологию конфликта заключается в следующем: он утверждал, что если человек может выдерживать напряжение, существующее между конфликтующими противоположностями, то в его психике происходят некие важные изменения, способствующие разрешению конфликта. Внешние обстоятельства фактически могут не изменяться, но сам человек существенно меняется. Это изменение, иррациональное и, по существу, непредвиденное, внешне выражается в новой установке по отношению и к себе, и к другим; энергия, которая была заблокирована и вызывала ощущение нерешительности, теперь высвобождается, так как появилась возможность для ее поступательного движения. Юнг назвал этот процесс трансцендентной функцией, так как все происходящее оказывается над конфликтом противоположностей, за его пределами.
Это состояние можно сравнить с состоянием человека, находящсгося на вершине горы, когда внизу бушует шторм. Этот шторм может продолжаться, но вы оказываетесь вне его досягаемости; в какой-то мере вы становитесь более объективным и не вовлеченным эмоционально. Тогда наступает ощущение умиротворения.
Этот процесс требует спокойствия и силы Эго, иначе не удастся сдержать напряжение и принятое решение будет продиктовано отчаянием — лишь бы избавиться от напряжения. К сожалению, это ничего не изменит, ибо, если человек преждевременно принимает решение, потому что не может достаточно долго выдерживать напряжение, то возникает другая возможность выбора, которая ранее была отвергнута, причем этот вариант становится более предпочтительным, и человек снова попадает прямо в пламя конфликта.
Норман «превратился в грязь» — в мутную, бесформенную лужу. О чем говорить, если человек не может выдержать напряжении?
Если есть выбор между двумя исключающими друг друга решениями, психологически это указывает на присутствие внутри человека двух разных субличностей. Их можно считать образами разных сторон личности, а более формально — воплощением комплексов.
Наличие комплексов — явление нормальное; они существуют у любого человека; без них он не может жить, ибо комплексы это материал, из которого состоит каждая личность, как молекулы и атомы являются невидимыми компонентами всех физических объектов. Мы не можем избавиться от своих комплексов. Все, что можно сделать, — осознать их воздействие и их отношение к нашим сознательным намерениям. Если мы их осознаем, они теряют над нами свою власть. Они не исчезают навсегда, но с течением времени их воздействие может стать слабее.
Впервые придя на анализ, я ничего не знал о комплексах. Это слово я обычно слышал в уничижительном смысле, но все же не понимал, что оно значит. Я кое-что читал об эдиповом комплексе, который, по-моему, имел какое-то отношение к убийству отца и обладанию матерью. Несколько месяцев спустя, после внимательного чтения Юнга, я получил прекрасное представление о комплексах. Я узнал о том, что, по существу, это «окрашенные чувством идеи», которые целые годы накапливаются вблизи определенных образов например, «матери» и «отца». Кроме того, я узнал, что у них есть архетипическое ядро: под эмоциональными ассоциациями, связанными, например, с родной матерью, находится архетип матери коллективный образ заботы и безопасности, с одной стороны (позитивная, добрая мать), и образ поглощающей власти и обладания — с другой (негативная, злая мать).
Но я все еще не мог осознать связь между комплексами и своей жизнью и узнать, что нужно делать, оказавшись в полном отчаянии.
Когда я учился в Институте Юнга в Цюрихе, чтобы стать юнгианским аналитиком, нам было необходимо пройти вербально-ассоциативный эксперимент. Этот «тест» был разработан Юнгом, чтобы показать, как воздействие бессознательного искажает работу сознания.
Это был список, состоящий из тысячи стимульных слов, на которые следовало ответить первое, что приходит в голову. Человек, который проводил эксперимент, секундомером измерял время запаздывания ответа (время отклика).
