Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
– Значит, так, – сказал доктор. – Самые сложные процессы длямодуля… понимаешь какие?
– Понимаю, – ответил я.
– Ходишь ты под себя, – сказал доктор. – Биде встроено вкровать и включается автоматически. Если у тебя нарушается работа кишечника,шунт начинает самостоятельно выдавать команды на периферийную нервную систему.Каждый час кровать массирует тебя. Раз в сутки нейрошунт выдает команды насокращение мускулатуры, чтобы избежать мышечной дистрофии. Состояние здоровьяконтролируется непрерывно, если что – я прихожу и оказываю помощь. Так…Питание…
Он запустил руку под кровать и вытащил из какого-то гнездашланг с расширением на конце.
– Это не питание, – увидев мои выпученные глаза, сказалдоктор, – это мочеприемник. Приладь сам.
Я приладил.
Самое унизительное было именно в том, что доктор стоялрядом, давал советы и отпускал комментарии. Словно он был на меня очень зол. Зато, что я все-таки отверг их советы и пришел на корабль…
Второй шланг, который он достал, как раз и был «питанием».Доктор быстро подобрал мне загубник, подходящий по размерам. Я взял его в рот.
– Питание жидкое, выдается небольшими порциями одновременносо стимуляцией сосательного рефлекса, – пояснил доктор. – Хочешь попробовать?
Я покачал головой.
– И правильно. Ничего вкусного. Полезно, легко усваивается…дает минимум отходов. Но не более того.
Потом он пристегнул меня поверх кровати четырьмя широкимиремнями, приговаривая:
– Запоминай порядок. В дальнейшем будешь делать все сам. Этовполне удобно, руки у тебя остаются свободными до конца. Потом ты всовываешь ихв эти петли – они затянутся автоматически. Система простая, удобная, неменяется уже полсотни лет. Хочешь что-то сказать?
Я кивнул, и доктор вынул мне загубник.
– Когда мы прилетим, я смогу выйти в космопорт? Погулять…
– Конечно. – Доктор даже удивился. – Или считаешь насбандой, которая держит модулей принудительно? Тиккирей… самое печальное, что вэтом нет нужды. Я уверяю тебя, Тиккирей, что если бы освоение космоса требоваловынимать людям мозги и держать их в банках по-настоящему, мы бы так и делали.Человеческая мораль чудовищно пластична. Но это не нужно. Лучшая банка – твоесобственное тело. К нему подводится питание, удаляются отходы, а в шунтвтыкается кабель. Вот и все, Тиккирей. А то, что некоторые модули все-такиуходят, отработав контракт, – позволяет людям окончательно угомонить своюсовесть. Понял?
– Да. Спасибо. – Я улыбнулся, хотя улыбка и вышла жалкой. –Я… я немножко испугался. Что вы будете держать меня в корабле, пока я не стану…как эти.
Доктор Антон тоже улыбнулся. Присел на корточки рядом скроватью. И потрепал меня по голове.
– Брось. В нашем дурацком, полном законов мире практическинет нужды в насилии. Может, лучше бы наоборот, а?
Он встал, вынул очередной шнур. Я скосил глаза – кабель длянейрошунта. Спросил:
– Я сразу отключусь?
– Да, Тиккирей. Держи свой загубник.
Я послушно взял в рот шланг. Вкуса никакого нечувствовалось, все ведь было много раз стерилизовано. Может, попроситьпопробовать…
– Удачного гипера, расчетчик, – сказал доктор. И мир исчез.
* * *
Как же у меня болела голова!
Я даже тихонько завыл, когда это почувствовал. На языке былгадостный привкус – будто жевал солено-сладкую глину.
Голова раскалывалась. И чесалась коленка. Затекла праваярука, будто я пытался ее вырвать из тугой петли.
Я лежал на своем месте расчетного модуля. Шнур по-прежнемубыл в шунте, только уже отключен. Вытянув левую руку – она слушалась лучше, – явыдернул его. Выплюнул загубник.
Ничего себе!
Это не подключение к школьному компьютеру.
Ремни по-прежнему притягивали меня к кровати. Я ухитрился ихотцепить, встал. Боялся, что будут подкашиваться ноги, но все оказалось впорядке.
Осторожно коснувшись двери, я выглянул в общий зал.
Там стоял Кеол – голый, бледный и почесывающий живот. При видеменя он заулыбался:
– А, Тиккирей! Привет, Тиккирей. Как ощущения?
– Ничего, – пробормотал я. Вроде бы и впрямь ничего со мнойне стряслось.
– Вначале всегда ничего, – серьезно сказал Кеол. – Потом вседелается скучным. Неинтересным. С этим надо интенсивно бороться!
Он торжественно погрозил мне пальцем и повторил:
– Интенсивно! Ты простерилизовал кровать?
– Нет… как это?
– Смотри…
Кеол протиснулся в мою «бутылку». Показал – все и впрямьбыло просто и почти полностью автоматизировано. И впрямь как для тяжелобольных.
– Загубник тоже моешь, – серьезно объяснял он. – Там вечноостатки каши. И вымойся сам! Кровать впитывает выделения, если что-топролилось, но надо мыться. Начисто! Вот, открой ящик…
Душ был прямо здесь. Гибкий шланг с лейкой на конце и флаконбактерицидного геля, самого обычного дешевого геля, который мы иногда покупалив магазине.
– В полу отверстия, вода стечет туда, – объяснил Кеол. – Икровать окати. Когда выйдешь, просушка и ультрафиолет включатся автоматически.
– Мы прилетели, Кеол? – спросил я.
Он заморгал.
– Мы? Да, наверное. Я не спрашивал. Но если отключились –значит, прилетели. Верно?
Кеол вышел, а я стал торопливо приводить себя в порядок.Вымылся несколько раз, вытерся полотенцем из того же ящика. Все было продумано.Все было просто и целесообразно. Ужас какой-то!
Хорошо, что я не собираюсь больше ложиться в этот гроб иподключаться к потоковому вычислению. Ведь не собираюсь? Я вслушался в своимысли, боясь, что решимость ослабнет.
Да нет, все было нормально.
Я оделся – в свою одежду. Форму ведь мне так и не выдали. Ине надо. Посмотрел дату на часах – ого, я пролежал в потоке почти две недели!
Потом взял чемоданчик и вышел из «бутылки».
– Голова болит, Тиккирей? – спросил меня Кеол.
– Да, – признался я.
– Выпей. – Он протянул мне банку какого-то напитка. –Специальный. Снимает боль и тонизирует.
Он и впрямь был нормальнее всех остальных расчетчиков. Онеще пытался заботиться об окружающих. А на это нужны какая-то воля ицелеполагание.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
