Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
В понедельник после свадьбы Вере было не до хозяйства. Во вторник тоже. В среду она кое-что подметила, но на первый раз смолчала. В четверг сделала прислуге замечания, которые были выслушаны без должного почтения, а скорее даже с возмущением. Можно было «расставить знаки препинания», как выражался отец, и в четверг, но Вера решила подождать до пятницы, вдруг дойдет до людей. Не дошло. В пятницу утром Вера прошлась с Клашей по всем шести комнатам, указала ей все огрехи, допущенные во время уборки, и потребовала их немедленного устранения, пригрозив оштрафовать на три рубля в случае повторного проявления нерадивости. Владимир смеялся и назвал Веру «Наполеоном». Да хоть Аттилой назови, лишь бы прислуга слушалась.
Вернувшейся с провизией Ульяне Вера учинила строгий разбор. Перебрала все покупки, указала на недостатки (карп ощутимо подванивал, не иначе как задешево купила) и обнаружила столь доскональное знание цен, что Ульяна, не сходя с места, покаялась и даже вернула «сэкономленные», как она называла краденое, деньги – два рубля семьдесят две копейки.
– Бес попутал! – причитала она. – Сорок лет честно прожила и вот оскоромилась. Простите меня, Вера Васильевна, дуру грешную!
В субботу утром квартира сияла такой чистотой, что хоть архиерея в ней сели, провизия оказалась наисвежайшей, отличного качества и была куплена за настоящую цену. Вдобавок на кухне перестало постоянно что-то подгорать, а дверные петли, для смазки которых Клаша по своему почину пригласила дворника Егора, перестали скрипеть. Егор, по словам Клаши, имел к ней «антирес», которого она совершенно не разделяла, и потому оказывал ей разные мелкие услуги бесплатно, в надежде, что рано или поздно Клаша смягчится.
– Вот ты у меня какая! – восхищался Владимир. – Я-то думал, что клад нашел, а оказалось, что целых три.
Так и пролетела неделя – в любви, хлопотах и визитах. С визитами выезжали каждый день. Молодоженам положено как можно чаще бывать в обществе. Глупое на самом деле правило, не иначе как какой-то холостяк его придумал. Молодоженам надо как можно больше времени проводить друг с другом, считала Вера. Привыкать, узнавать, открывать, наслаждаться. А общество может и подождать, за время свадебного обеда так наобщалась, что потом неделю никого, кроме мужа, видеть не хотелось.
Алексей пришел в субботу, отобедать по-родственному. Держался как обычно, таинственных знаков не делал, намеков не подавал. Дождался, когда Владимир выйдет, быстро достал из кармана конверт из плотной желтой бумаги и положил перед Верой. Вера, недолго думая, спрятала конверт под скатерть. Алексей улыбнулся и покачал головой. Вера уже поняла, что сваляла дурака – конверт было видно под скатертью. А вдруг еще вино или чай прольется на это место? Но перепрятывать было уже поздно, вернулся Владимир. Поэтому Вера поспешила бросить на то место, где лежал конверт, салфетку и немного волновалась, когда Владимир наливал в ее бокал мускат-люнель.
Когда братья ушли в кабинет к Владимиру курить сигары, Вера перепрятала конверт в книгу «Le Rouge et le Noir»[12], которую перечитывала на досуге. Алексей вернулся первым и быстро, пока не пришел Владимир, проговорил Вере:
– Там фотография и перечень мест, где он бывает. С примечаниями. Как устроить знакомство, придумайте сами. Детали обсудим позже, время у нас есть. Он должен приехать на Троицу. Пробудет в Москве неделю, уедет ненадолго и снова вернется. Сведения верные. Только помните, что знакомить вас некому, придется действовать самой. Чем меньше людей, тем меньше огласки.
Мог бы и не говорить такие банальности. Вера все прекрасно понимала. Знакомить ее со Спаннокки некому, потому что любое знакомство через кого-то может выглядеть преднамеренным и способно насторожить или вызвать недоверие. Ясно, что придется действовать самой. Мелькать поблизости и ожидать, чтобы Спаннокки обратил на нее внимание. А как же еще?
Вскоре Алексей ушел, не сказав больше ни слова о деле. Веру так и разбирало любопытство. Хотелось уединиться и скорее вскрыть конверт, но она благоразумно отложила ознакомление с его содержимым до позднего вечера. Днем надолго уединиться не получится – или Владимир нарушит уединение, или Клаша с очередным вопросом явится. Лучше потом, да и в гости пора было собираться. Сегодня ужинали у присяжного поверенного Лежнева, приятеля Владимира. Вернувшись домой, долго болтали, не наговорились за день, потом долго любились, и только во втором часу ночи, когда Владимир заснул крепким сном, Вера выскользнула из спальни в столовую, зажгла свечу, достала из своего импровизированного тайника конверт, вскрыла его булавкой и стала знакомиться с его содержимым.
Первым делом рассмотрела единственную вложенную в конверт фотографическую карточку. На ней был изображен брюнет средних лет и довольно приятной наружности. Коротко подстриженные волосы, умный взгляд (сразу видно, что не Солдафон Казармыч какой-нибудь), усы щеточкой, волевой подбородок. Нос слегка длинноват, но не сильно. Впрочем, итальянцу положено быть носатым, нация такая. Рассмотрев карточку и так и сяк, разве что только вверх ногами не поворачивала, Вера признала Спаннокки симпатичным. Порадовалась этому приятному обстоятельству, отложила фотографию, достала свернутые вчетверо листы, развернула и приступила к чтению.
Листов было два, оба они были напечатаны на машинке, а не написаны от руки. Вера решила, что так, наверное, надо для конспирации. Опять же и карточка не подписана, и конверт не надписан. Листы содержали перечень мест, открывавшийся гостиницей «Лейпциг» на Кузнецком Мосту и заканчивавшийся рестораном Крынкина на Воробьевых горах. Вера без труда догадалась, что здесь перечислены те места, в которых бывает Спаннокки. Удивилась немного тому, что австрийский военный атташе останавливается в «Лейпциге» (других гостиниц в перечне не было), а не в «Метрополе» или, скажем, в «Национале». Немного поразмыслив над этим обстоятельством, Вера решила, что в «Лейпциге» Спаннокки, должно быть, удобнее обтяпывать свои неблаговидные делишки.
Вера уже начала было составлять в уме план знакомства, но тут веки ее начали наливаться свинцовой тяжестью, а мысли стали путаться. Пришлось срочно возвращаться в спальню, а то так и уснуть за столом недолго. Конверт Вера не стала возвращать в книгу, а положила в шкатулку для рукоделия, которая хранилась здесь же в комоде. Так надежнее, книгу может взять Владимир или Клаша, вытирая пыль, случайно уронит ее, а в шкатулку никто, кроме Веры, не полезет.
В воскресенье все было недосуг, поэтому пришлось отложить составление планов на понедельник, чтобы заняться ими после ухода мужа. Вера была уверена, что стоит ей только сесть и подумать полчасика в тишине и покое, как она придумает замечательный план. Настолько замечательный, что Алексей ахнет. Когда никто не мешает, так славно думается…
Увы, оказалось, что в тишине да покое хорошо думается только над арифметическими задачками. Ну и мечтается тоже хорошо, а вот что касается придумывания планов, то с этим полная беда. Этак до самой Троицы ничего не придумаешь, что тогда? И Отечеству не поможешь, и перед Алексеем осрамишься, и сама себя уважать перестанешь. Надо же – взрослая женщина не может придумать, как бы ей половчее познакомиться с мужчиной! Надо призвать на помощь коварство, очарование и вообще все, что только можно призвать… Ладно, призовешь, а что потом с этим всем делать? Где пускать в ход коварство? Где обольщать-очаровывать? Как? Подойти, улыбнуться и сказать: «Сударь, ваши прекрасные глаза ранили мое сердце! Давайте познакомимся». Так недолго и за девицу легкого поведения сойти…
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
