Аист
Как и предполагала Ворона, в укромном местечке, где его никто не мог побеспокоить, среди высоких стеблей рогоза с коричневыми бархатными початками из плотных соцветий, который по ошибке все считают камышом, она застала Аиста. Поглощённый чтением, Аист не замечал Ворону. Перед ним лежал толстенный фолиант, на обложке которого золотыми буквами было вытиснено: «Курс чудес».
– Кар, кар! – обозначила своё присутствие Ворона.
– Здравствуй, здравствуй, – ответил Аист, поправляя очки на носу. – Что тебя привело ко мне? Неужели в тебе наконец проснулся интерес к чудесам?
– Чудес не бывает!
– Да, именно так. Никаких чудес – только знания! И мы с тобой, зная, что мир состоит из элементарных кирпичиков, будь то драгоценный камень, или гора, или даже мусорная куча, силой мысли можем перевести объект в первоначальную субстанцию, а затем, как из глины, испечь куличи.
– Так просто?
– Ну да. Всё великое просто.
– Возьмём это на заметку. А сейчас я хотела бы поговорить о будущем.
– О ближайшем или отдалённом? Только сразу давай договоримся, что ты не будешь меня расспрашивать о конце света.
– Не, не! Об этом уже все знают, это неинтересно.
– Я тут как раз размышлял о будущем. Как ты понимаешь, будущее находится впереди.
– Да, так!
– Оно совсем рядом, но всё же дальше носа.
– Как это?
– Смотри! Мой выдающийся нос шествует впереди, а всё остальное тащится позади.
Я нахожусь здесь, а мой нос уже в будущем. Разве это не доказательство? – объяснял Аист, поправляя очки от близорукости. – К сожалению, мой нос недостаточно длинен, а то бы я мог гораздо быстрее и глубже проникать в будущее. А видеть дальше своего носа, поверь мне, задача не из лёгких.
Должно быть, из ложной скромности Аист всегда говорил что-нибудь подобное, жалуясь то на недостаточно длинный нос, то на короткие ноги или на то, что в книгах мало страниц. И каждый раз это убеждало Ворону в том, что всё горе – от ума и лучше вообще ни о чём не думать.
– Так что у тебя за вопрос? – вернулся к теме Аист.
– Речь идёт о судьбе бобров, о выживании их рода.
– О, бобры – племя настоящих проводников истинных коммунистических идеалов. Трудятся на благо всей Земли, не требуя, чтобы все остальные им служили! Я уверен, если бы не человек, людьми стали бы бобры! Скажу больше, я считаю, это единственная сила, способная построить на Земле общество справедливости. Помню, читал в «Энциклопедии бобров»: «Человек – бобр мыслящий».
– Вот это вот оч-чень сомнительно. Мыслящий никогда бы не допустил такого беспорядка в окружающей среде.
– Давай ближе к делу, – сказал Аист.
– Дело в том, что один мой друг оказался в непростой ситуации, ему нужна помощь, – и Ворона рассказала Аисту историю Руди.
– Понимаешь, парень-то он неплохой, но, как бы это сказать, чтоб его не обидеть? Я думаю, он больше по строительству.
– Я правильно понял, он не борец, а мирный созидатель, верно?
– Да! И ему нужно подмогнуть, внести, так сказать, свою лепту в победу над общим врагом.
– Ты это о ком?
– Ну, о борьбе Добра и Зла.
– Понятно, – внимательно выслушав Ворону, промолвил Аист. – Я думаю, он может стать предвестником новой эры, войти в историю как открыватель новой эпохи. Были в истории такие личности. А что? Это даже символично! Символом новой эпохи – Возрождения и Расцвета Природы – станет не какой-то абстрактный Водолей, а реальный Бобр. А сам-то он где? Для начала мне нужно его видеть.
– Так ты не отказываешь нам? Ура!
Волшебный жёлудь
– Видишь ли, – задумчиво начал Аист, когда Руди предстал перед ним.
– Почему ты называешь меня «Видишьли»? Я – Руди.
– Видишь ли, Руди, зная ситуацию, я думаю, тебе можно помочь. В этой книге – он указал на «Курс чудес» – сказано: «Чудо есть естественное явление. И если оно не происходит, значит, ты что-то делаешь не так».
Поправив очки, он углубился в текст. Наконец, вернувшись в действительность, он обернулся к Руди.
– Вот, возьми, – Аист протянул ему жёлудь. – Он открывает в человеке, то есть в личности, скрытые возможности. Ну, например, смелость, решительность, ум, в общем – сверхспособности.
Руди взял жёлудь. Гладкая поверхность была достаточно крепкой. Он прокусил шкурку и начал грызть. Вкус, как у всякого целебного снадобья, был неважный.
– Что-то не чувствуется, чтобы что-то изменилось.
– Что ты делаешь?! – заметив, что Руди грызёт жёлудь, воскликнул Аист.
– Ем!
– Какая чудовищная безграмотность! Его нужно созерцать, проникая мыслью в глубины своей души, и тогда открываются спящие резервы.
– А я ем и чувствую, что ничего не происходит.
– Говорю же, если чудо не происходит, значит, ты что-то делаешь не так! Ну ладно, отдам тебе последний, свой жёлудь. Может, у тебя хоть со второй попытки получится.
Он повернулся и, разворошив опавшую листву, поднял с земли ещё один «волшебный» жёлудь.
Руди смотрел на землю и думал, каким же нужно быть умным, чтобы среди множества совершенно одинаковых желудей суметь найти волшебный.
Теперь, когда Руди стал обладателем волшебного средства, он мог смело отправляться в путь. Чувствуя прилив сил, отваги и решительности, он сдвинул бревно в воду.
Ворона же, решив, что в ней больше не нуждаются, вернулась домой.
Серебряный Бор[7]
Подплывая к острову со стороны поймы, Руди увидел слева по борту пристань. Торжественная надпись на транспаранте: «СЕРЕБРЯНЫЙ БОР. Пляж 1» – большими печатными буквами встречала Руди.
– Какая чудовищная безграмотность! Во-первых: в слове БОБР – ошибочка: пропущена вторая буква «Б». И потом, никакой не серебряный. Допустим, серебристо, – он лапкой расчесал рядочек на боку и, пристально разглядывая, продолжил, – я бы сказал золотистый.
Именно из-за этой небольшой рыжинки, которая, пробиваясь сквозь тёмный окрас, отличала его от других бобрят, с намёком на рыжеватый оттенок шубки, папа с мамой назвали его Руди, что в переводе с языка бобров означает «огонёк».
