Мужчина в общем-то обыкновенный, не молодой и не старый, остролицый. Но особенный разворот плеч не скроешь под обычным плащом.
— Здравствуйте, Катерина Николаевна, — тихо сказал он. — Я узнал вас сразу.
Она улыбнулась. Ну вот, и он ее сразу узнал. Пускай радуется.
— Присмотрели ананас? — спросил он, кивнув на прилавок, где, ощетинившись, лежали чешуйчатые плоды невиданных Катериной Николаевной полей.
— Я в них не разбираюсь. — Она покачала головой.
— Понимаю, в детстве вас не кормили ананасами. В Алдане, в холодной Сибири, их негде взять.
«Он все про тебя знает», — сказала она себе.
— Я ваш Куратор, — сказал он. — Значит, ваш ангел-хранитель…
Она кивнула, не меняясь в лице. Приняла к сведению.
— Вы поедете в Австралию, — сказал он.
— Ку-да? Когда? — удивилась она.
— Вам скажут. Я жду подробный отчет об организации русских скаутов.
— Я ничего не знаю о них…
— У вас есть время подготовиться, а там — глядите во все глаза. У них давно никого не было от… нас. Объективность и точность.
— Я постараюсь.
— Ваши прежние отчеты я читал. Они мне понравились.
Катерина Николаевна кивнула:
— Я рада.
— Так как насчет ананаса? Я знаю в них толк, помогу выбрать. Хотите?
— Спасибо… — Она не стала отказываться. Почему бы нет?
Куратор на самом деле оказался знатоком — ананас, который он подал ей, был сладкий, зрелый, с легкой кислинкой. Но он не раскрыл тайну выбора. С тех пор Катерина много раз пыталась найти такой же. Ни разу не удалось. Видимо, какую-то часть жизни он питался одними ананасами, поняла она и поставила крест на своих попытках.
А наутро ее вызвала начальница и сказала:
— Катерина Николаевна, собирайтесь по-быстрому. Вы едете вместо меня.
— Куда? — спросила она, не решаясь поверить. — Вместо вас? — удивилась она. — Куда же?
— В страну кенгуру и коала. — На нее внимательно смотрела женщина с невероятно прямой спиной. Об этой спине ходили легенды: одни говорили, что к ее спине привязывали доску с рождения, другие — что она спала и до сих пор спит на гвоздях, третьи — что она служила в особых частях и дослужилась чуть ли не до генерала.
Но Катя знала — все это неправда, просто женщина неловко упала с лестницы на даче, а доктора собрали ее такой, как смогли.
— Скажу честно, я завидую вам, я там не была. Но у меня семейные обстоятельства. — Катерина Николаевна сочувственно кивнула, не спрашивая ни о чем. — Не печальные, а смешные. — Она вздохнула. — Моя дочь выходит замуж.
— Понимаю, но почему смешные? — не удержалась Катерина Николаевна.
— Она выходит в четвертый раз — официально.
— Вот это да! — Она не смогла сдержать восторга.
— Поскольку дочь говорит, что это в последний раз, я не могу… отказать… — Начальница развела руками. — Знаете, что меня удивляет больше всего? — Она сказала тихо, будто это секрет: — Где она находит таких дураков, которые готовы всякий раз вести ее в загс?
— Значит, в ней есть что-то такое… особенное… чего нет в других. — Катерина Николаевна пожала плечами.
— Они дураки. Почему тебя не видят? — внезапно переменила она тему. — У тебя кто-то есть?
— Нет, — сказала Катя. — Никого.
— Поразительно устроен мир. — Женщина сложила руки на высокой груди. — Ладно, значит, ты полетишь. Я уверена, найдешь общий язык с этими кенгуру. — Она поморщилась. — Австралийские дамы хотят видеть нашего человека на празднике Русского ребенка. Его устраивает женская часть организации скаутов. Ты знаешь о них хоть что-то?
— Почти ничего, — честно призналась Катерина Николаевна. — Они что-то вроде наших пионеров…
— У тебя ровно двое суток. Изучи вопрос. Да, имей в виду, ты летишь груженая, как верблюд. Много литературы и подарок. Он большой и важный.
— Что это? — с тревогой спросила Катя, у которой уже был опыт — она возила расписной самовар на Ямайку.
— Самовар, — сказала начальница.
Катя покорно кивнула. А руки заныли, вспоминая, как прижимали к себе коробку почти тридцать часов подряд.
Через два дня и две ночи Катерина Николаевна Лосева отчетливо представляла себе знак скаутов — цветок лилии, который всегда был знаком смелых и отважных, каким стремится стать каждый скаут на земле. Лилия — символ чистоты, не растет в грязной воде. Она не выносит неволи, даже если ее «темница» — хрустальная ваза со свежей водой. Настоящие скауты такие же — чистые в помыслах и делах…
Хорошо, все остальное изучит в самолете и на месте, приказала она себе, отправляясь спать.
Но сон стал иллюстрацией прочитанного — Катерина увидела себя во дворце, долго пыталась понять, где она — в штаб-квартире Национальной организации российских скаутов в Стратфилде, близ Сиднея, или…
Или она в Царском Селе. Ей улыбается светловолосый мужчина… Кто он — полковник Олег Иванович Пантюхов, основатель русского скаутского движения? Она подходит ближе… тоже улыбается… О Господи, ее бросает в жар — это же Николай Второй, а рядом с ним — царевич Алексей…
Глаза внезапно открылись, Катерина Николаевна услышала, как быстро и громко стучит сердце. Алексей… Царевич? Нет, Алексей — это Леший…
За окном громыхнула машина, ее подбросил «лежачий полицейский». Катерина откинула одеяло и привстала в постели, всматриваясь в зеленоватый кварцевый квадрат будильника. Три часа. Еще ночь. Снова опустила голову на подушку, пытаясь успокоиться. Она говорила себе, что волноваться не о чем, это не первая командировка в жизни.
Но как бывает перед каким-то важным событием, даже если среди бела дня кажется, что волноваться не о чем, в глухой час ночи наваливается страх, который трудно отцепить от себя.
Она плохо подготовилась. Она мало знает — вот о чем сигналил мозг, посылая видения из того, что начитала за последние два дня урывками. Ей некогда было читать, она собирала бумаги, книги, журналы, упаковывала их. Да еще самовар — нет, не она его выбирала, а те, кому положено. Ездили за ним в Жостово, где мастера расписали круглые металлические бока такими же яркими цветами, как известные на весь мир подносы. Ей надо привыкнуть к нему как к части своего тела — самовар нельзя сдать в багаж, раздавят или потеряется…
«Ну что ты дергаешься, — пыталась унять тревогу Катерина. — Столько часов в самолете — еще что-то прочитаешь».
В самолете Катерина успокоилась; как ей казалось и как кажется всегда, стоит пристегнуться в кресле — не ты уже отвечаешь за себя. Скажут, когда положить за щеку леденец, выпить воды, пообедать. Самое трудное решение, которое тебя обязывают принять, — это сделать выбор: мясо или рыба на обед? Курица или лангет? Даже вино выбирается само собой — следом за уже принятым решением.
