Но Надежда, словно подслушав, объявила, что в больнице рядом с палатой реанимации службой безопасности «Алойла» установлено круглосуточное дежурство. Завтра Лешку из реанимации должны перевести в обычную палату (то есть «люкс»), там дежурить будет гораздо проще и удобнее. Она уже со всеми в больнице, милиции, прокуратуре и где там еще требовалось, договорилась, а службе безопасности дала соответствующие указания.
Затем меня в подробностях расспросили о случившемся, окуривая папиросами без фильтра. Меня всегда поражала эта ее привычка. Ладно, если бы Надежда Георгиевна была какой-нибудь диссиденткой, в советские времена работала не на родную партию, а на радио «Свобода» и закалялась в борьбе с агентами КГБ, продавая секреты агентам ЦРУ. Так нет же! Почему-то в моем сознании создаваемый ею образ больше соответствовал врагу пролетариата, ругавшему на кухне существующий строй (в советские времена), а затем вставшему на путь демократии и активно ее защищавшего. Эта тетка не примкнула к демократам, порвала с коммунистами, в политической жизни города и страны не участвовала, а только активно занималась бизнесом. Ну и любимым сыном, конечно.
— Ему кто-то угрожал? — робко спросила я у свекрови, когда та закончила свой рассказ.
— Олечка, детка, ну неужели ты не знаешь, что такое современный бизнес, в особенности нефтяной? Хотя бы догадываться-то должна, что по лезвию бритвы ходим.
— Я была уверена, что у вас со всеми все улажено.
— Улажено. Конечно, улажено… Да не всегда возможно обойти все острые углы.
Надежда Георгиевна тяжко вздохнула и спросила, есть ли у меня водка и шарахнула полстакана, как воду, закусив хлебной горбушкой. От прочей еды отказалась.
Я ожидала продолжения. Не вдаваясь в детали, она рассказала, что в настоящий момент в городе действуют две крупные нефтяные корпорации, есть еще всякая мелочь, которая большой роли не играет. Кого-то пустили в область, и они сейчас там ставят бензоколонки, но Питер поделен, можно сказать, на две равные части. И Надежде Георгиевне с Лешей, и другой семейке, контролирующей вторую корпорацию, это не нравится (конечно, и те, и другие жаждут сами управлять всеми нефтяными потоками). Но две семьи долго сохраняли нейтралитет. Сегодня ситуация изменилась.
— Вы уверены, что это вторая семья наняла киллера? — спросила я.
— Конечно, — свекровь смотрела на меня, как на полную идиотку. — И не только я, а даже все менты, не говоря уже о сотрудниках нашей компании. Началась война.
Надежда Георгиевна тяжко вздохнула.
— И что вы собираетесь делать дальше? — опять робко спросила я.
Она внимательно посмотрела на меня, выпуская изо рта сизый дым, а потом заявила безапелляционным тоном, что намерена вводить меня в руководство «Алойла».
— Нет! — непроизвольно вскрикнула я так, что из комнаты тут же прибежала Катька, оторвавшись от мультфильма, который смотрела вместе с дядей Колей. Бабушкиного шофера дочка обожала и знала, что у него есть две внучки — одна старше ее, другая младше. Николай любил возиться с детьми и всегда сажал Катьку на колени, шушукался с нею, рассказывал ей любопытные истории. Поэтому она ждала приезда бабушки с радостью, уверенная, что также появится и дядя Коля.
— Мамочка, что случилось? — Катька посмотрела обеспокоенными глазами вначале на меня, потом на бабушку.
— Все в порядке, зайчик, — Надежда Георгиевна изобразила специальную улыбку, предназначенную только внукам. — Иди к дяде Коле. Нам с мамой надо поговорить.
Но Катька не собиралась уходить, вместо этого устроилась на табуретке. Бабушка позвала Николая, которому минут через десять все-таки удалось уломать ее внучку пойти досмотреть мультфильм. Я во время этого процесса обдумывала последние слова Надежды Георгиевны.
— А почему бы и нет? — невозмутимо сказала она, когда Катька с Николаем нас наконец покинули. — Захочешь — научишься. Ты же не дура. Я помогу, пока жива. И ведь Лешку надо на кого-то оставлять, когда помру. Более надежных рук, чем твои, я не знаю. А там и детки подрастут. Отправим их учиться в Англию, или еще куда-нибудь. Потом тоже введем в руководство компании. А за ними опять же глаз да глаз нужен. Кто, кроме тебя, сможет им посоветовать, что делать? Кто примет их интересы близко к сердцу? Как свои собственные?
— А если Алексей женится еще раз?
— Не женится — я не позволю. Да и сам он прекрасно понимает, что жениться не к чему. Ну, если только снова на тебе, Я ему об этом, кстати, уже больше года твержу.
— О чем? — почти шепотом произнесла я, не веря в услышанное.
— О том, чтобы снова с тобой расписался, — невозмутимо повторила Надежда Георгиевна. — Лучшей жены он все равно не найдет. Тем более, ты — мать его детей.
— Но ведь другая женщина тоже сможет родить ему детей, — заметила я, откровенно признаться, так пока и не разобравшись в Надеждиных целях.
Моя свекровь никогда ничего не делала просто так. Если она решила снова поженить своего сына и меня — значит, это зачем-то нужно. Да, в последние годы у нас с ней установились ровные отношения без любви или ненависти. Мы принимали друг друга такими, как есть, она многое сделала для меня, а я никогда не ограничивала ее в общении с внуками, которые были ее второй и третьей любовью после единственного сына. Я не настраивала ее сына против нее, ничего не требовала ни для себя, ни для детей, с благодарностью принимая то, что она давала. В конце концов, можно сказать, я приютила ее бывшего мужа, обстирывая и не давая спиться на пару со своим отцом. Благодаря мне, Петрович чувствовал, что он кому-то на старости лет нужен. В общем и целом я приняла условия ее игры.
— Лешка больше не может иметь детей, — заявила Надежда, глядя мне прямо в глаза. — У него был сифилис, гонорея — дважды, трихомонады находили не помню сколько раз, и еще куча всякой дряни. Естественно, все это и сказалось.
Затем она поведала мне, что лично ее смутило слишком большое количество дамочек, объявлявших Лешке о своих намерениях сделать его отцом. Я заметила, что это не должно казаться странным: почему бы не родить от нефтяного короля, тем более холостого. Ведь о существовании меня и детей мало кто знал.
— Ну, в общем, да, конечно… Но, Ольга, понимаешь, когда каждая девка говорит, что беременна… Две родили и требовали денег. Именно тогда Лешка и обратился впервые в то самое медицинское учреждение, где мы побывали сегодня. Теперь его там знает чуть ли не каждая собака. Анализы показали, что это не его дети. Тогда он каждой следующей пассии, как только она заявляла, что от него беременна, стал предлагать родить, заявляя: если это его ребенок, он на ней женится и будет осыпать всеми благами (хотя на самом деле не собирался), а если нет — свободна. Во всех случаях (а родилось семь детей) анализы подтверждали, что Алексей не мог быть отцом младенцев. Часть дамочек после подобного ультиматума отправлялись на аборт. А кто-то вообще симулировал симптомы беременности. Тогда Лешка сам решил провериться. И узнал, что теперь бесплоден.
