Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Да, что касается «очков», то их ему и его близким отсыпалось от щедрот божеских по самое некуда. Арестованный отец Ракитова был из когорты старых большевиков, тех, что «Ленина видели». Служил секретарем симферопольского обкома, занимался экспортом революции, работал в закордонной разведке. Когда румыны оккупировали Бессарабию, остался там вместе с женой – руководить большевистским подпольем. За супругами-разведчиками охотилась сигуранца, они бежали, их заочно приговорили к смерти. Потом был Институт красной профессуры. Потом работа в Москве. Потом арест. Такой вот активный папка был у Ракитова. Да и мамка была не из простых.
После ареста мужа кто-то из старых друзей предупредил ее: «За тобой тоже придут, дома не ночуй». Но дело в том, что идти ночевать ей было некуда. Поэтому мать вечером одевалась, брала папку и просто уходила из дому. Спать на уличных лавках она не могла, это вызвало бы естественное подозрение любого постового милиционера или дворника. Поэтому она просто ходила по улицам деловым шагом с папкой в руках. В те годы, вслед за Хозяином, многие конторы и министерства работали ночами, и спешащая по ночной Москве молодая женщина в деловом костюме и с папкой подозрений не вызывала.
Ракитова быстрым шагом ходила до утра, потом возвращалась домой, наспех завтракала и сразу шла на работу – в Трехгорку, где служила мастером. Там, в каморке, удавалось покемарить в сумме час-другой, урывая минут по десять-пятнадцать. Так и избежала ареста. Через несколько месяцев, после нескольких безуспешных ночных попыток застать гражданку Ракитову дома, гестаповцы. ох, простите. чекисты про нее забыли: много было тех, кто спал дома. А может, просто очередное поколение чекистов кровавой волной вымыло, а новые занялись подготовкой других процессов. В общем, выжила. Вместе с ней выжил и Толя Ракитов.
Когда уже после войны врачи зачитали парню приговор о грядущей слепоте, молодой Анатолий Ракитов, к тому времени работавший художником-декоратором и мечтавший о карьере настоящего художника, понял, что живописцем ему не стать. Нужно было искать другую жизнь. И он поступил в МГУ на философский факультет, и все пять курсов проходил в одной гимнастерке, шароварах и телогрейке.
Забавно… В бытность свою школьником Толику приходилось подрабатывать, чтобы помочь маме, поэтому он плохо успевал, переползал с двойки на тройку, и училка как-то брякнула ему:
– Ты будешь уркой и кончишь жизнь в тюрьме.
– Нет! – вдруг звонко, словно по какому-то светлому наитию, молнией мелькнувшему в голове, ответил мальчик. – Я до сорока лет стану профессором!
И точно. Закончив университет, слепой сын врага народа в 38 лет стал доктором наук и профессором. А уже будучи профессором философии, закончил математический, исторический и биологический факультеты МГУ и выучил несколько иностранных языков – просто так, для самообразования…
Если не считать трех тяжелых инвалидностей, все в жизни Ракитова сложилось крайне удачно. У него трое взрослых детей, есть внуки и веселая жена Тамара, которая моложе Ракитова на 20 лет. Профессор – автор двух десятков книг, одно время даже работал руководителем президентского Аналитического центра по общей политике. Студентами Ракитова были Явлинский, Лившиц, Уринсон. Между прочим, благодарный ученик Лившиц на даче Ракитова когда-то возил тачки с навозом и канавы копал. Помогал пожилому учителю простым говновозом.
Да, жизнь сложилась удачно. Но я бы такой жизни себе не хотел…
Ракитов – человек совершенно невероятной судьбы, который в иной стране мог бы стать национальным героем, как парализованный физик Хоккинг в Америке. Но у нас в стране, видать, столько алмазов, что бриллианты на их фоне просто теряются…
Вот с этим человеком я и разговорился однажды за национальный менталитет. Насколько этот менталитет фатален? Ракитов ответил:
– Карамзин в «Записках русского путешественника» писал, что, проезжая Пруссию, он поражался, насколько все-таки грязны прусские деревни по сравнению с чистенькими русскими деревнями. Прошло сто лет. И у Салтыкова-Щедрина мы уже читаем, сколь грязны русские деревни по сравнению с прусскими. Что случилось за эти сто лет? А просто сказались результаты комплексных реформ, проводившихся Фридрихом Великим, королем Пруссии. Еще задолго до путешествия Карамзина он ввел веротерпимость, провел судебную реформу, принял жесткие меры против затяжного судопроизводства и коррупции правоохранительных органов, стал привлекать в Пруссию ученых, философов, деятелей искусства, начал требовать наведения порядка, жесткой дисциплины и в армии, и на гражданской службе. Результаты этого еще не были заметны во время путешествия Карамзина. Но спустя сто лет, когда писал Салтыков-Щедрин, плоды этой деятельности были уже совершенно очевидны. И до сих пор Германия остается страной образцового порядка, дисциплины и трудолюбия. Но главный результат – это формирование новой государственности и нового менталитета, основными чертами которого являются любовь к порядку и трудолюбие. Вот почему Германия сегодня входит в число наиболее развитых и благополучных стран мира.
…И никаких генов. Никакой селекционной работы. Никакого фашизма. Простая дрессировка. Система штрафов и поощрений. То есть в чистом виде либерализм…
– Знаете, быстрое изменение менталитета начинается всегда сверху, – продолжал Ракитов. – Петр Первый взял и изменил «под Европу» менталитет части русской нации – дворянства. Не хотели! Сопротивлялись! Боролись, как дураки, за дедовские традиции, за бороды, за долгополые кафтаны, за сермяжную самобытность. Сломал! Зато потом появился Пушкин, появились Лобачевский, Менделеев, Павлов. Нужно только начать!.. Когда появляются первые люди с новыми идеями, возле них образуются цепочки, кружочки или, как говорят математики, «окрестности точки» – люди, которые являются объектами культурного влияния. И постепенно менталитет нации меняется! И меняется он прямо на глазах. Двадцать лет назад секретарши начальников не предлагали посетителям чай или кофе. А сейчас предлагают. Вы скажете, это просто обряд? Но из тысячи обрядов складывается менталитет. Хамство может транслироваться из поколения в поколение, а может пресечься системой, при которой хамом или неряхой быть невыгодно – работы не получишь. И ментальный вирус будет убит. Вы, кстати, заметили, что теперешние продавщицы по хамству на порядки уступают советским?..
Тут, конечно, Ракитов прав, менталитет – не мифический непобедимый дракон, а простая сумма привычек и штампов реагирования. Да, эта сумма народно-огромна и потому инертна, она транслирует самое себя из поколения в поколение. Но, как видим, поддается регулировке. Это во-первых. А во-вторых… Насколько он вообще значим, этот модный менталитет?
Менталитет – надстройка над животной базой. Можно носить косоворотку с кушаком и креститься тремя перстами, а можно вовсе не креститься и носить лапсердак. Но базовые реакции людей остаются неизменными – никто ложку мимо рта не пронесет: человек – животное, инстинктивно гребущее под себя, и цвет косоворотки на это не влияет. В какой-то степени уровень загребучести зависит от условий жизни – на северах живут флегматичные трудоголики, чуть более склонные к коллективизму, а на югах – ленивые темпераментные лоботрясы, чуть более склонные к наплевательству на себе подобных (а чего кучковаться? там, где тепло, человек и без помощи коллектива проживет: отопления ему не надо, а пропитаться он и бананом с дерева сможет, не помрет).
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
