Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
В еще более сложном положении оказался Х.Г. Раковский, в прошлом весьма активный и убежденный троцкист, возглавлявший правительство УССР в 1919–1923 годах, а затем находившийся в почетной ссылке полпредом СССР в Великобритании и Франции. Из Новосибирской области, где он пребывал в уже настоящей ссылке, он 5 марта (весьма возможно, узнав о переменах в положении Зиновьева, Каменева и Бухарина) направил в ПБ просьбу о восстановлении и его в партии. Поначалу, 13 марта, узкое руководство отклонило ее, но изменило свое решение, получив 17 марта еще одно письмо Раковского следующего содержания: «ЦК ВКП(б) заверяю, что полностью и целиком разделяю генеральную линию партии, категорически исключаю всякую мысль оставить за собой какие-либо лазейки и бесповоротно порываю с контрреволюционным троцкизмом. Если мне разрешили бы выехать в Москву, я придал бы моему заявлению ту форму и содержание, которое бы целиком удовлетворило ПБ ЦК ВКП(б)». Такое послание тут же получило одобрительную резолюцию Сталина: «По-моему, можно разрешить Раковскому приезд в Москву».[40]
18 апреля в «Правде» на второй и третьей полосах полуторным подвалом было опубликовано «Заявление X. Раковского в Центральный комитет ВКП(б)». В ней же содержалось все, что необходимо было узкому руководству. «Под влиянием международных событий, — писал Раковский, — в моем сознании созрела мысль о том, что я должен снова и внимательно проверить основание моих разногласий с партией и, осознав свои ошибки, добиться возвращения в ряды борцов за осуществление задач, возложенных историей на партию большевиков-коммунистов. В течение почти семи лет я боролся с генеральной линией, боролся страстно, самообольщаясь тем, что мои взгляды правильны. Теперь мое заблуждение для меня ясно». 22 апреля ПБ предложило КПК рассмотреть вопрос о партийной принадлежности Х.В. Раковского.[41]Несколько позже Раковского назначили начальником управления учебных заведений Наркомздрава РСФСР.
Почти одновременно такие же метаморфозы произошли и с еще одним известным троцкистом, Д.С. Сосновским, довольно популярным после революции журналистом, исключенным, как и многие сторонники Троцкого, из партии в декабре 1927 года. 27 февраля 1934 года «Правда» опубликовала и его открытое заявление «Письмо Сосновского Д. в Центральный комитет ВКП(б)», а вскоре Сосновского трудоустроили, причем по специальности, в редакцию «Известий».
* * *
Партийная амнистия, в свою очередь, породила негласную кампанию, направленную против возникавшего в пропаганде культа Сталина. Резонно опасаясь, что в новых условиях чрезмерное усердие партийных чиновников, как и все бюрократы весьма склонных к лести и подхалимажу, окажет ему медвежью услугу, Сталин предпринял решительные меры. 10 апреля 1934 года по его предложению ПБ объявило «выговор редакциям «Правды» и «Известий» за то, что без ведома и согласия ЦК и т. Сталина объявили десятилетний юбилей книги т. Сталина «Основы ленинизма» и поставили тем самым ЦК и т. Сталина в неловкое положение».
4 мая ПБ приняло еще одно, тождественное по смыслу предыдущему, решение: «Принять предложение т. Сталина об отмене решения Заккрайкома о постройке в Тифлисе Института Сталина. Реорганизовать строящийся в Тифлисе Институт Сталина в филиал Института Маркса — Энгельса — Ленина».
Наконец, в конце года было принято еще одно решение ПБ: «Утвердить просьбу т. Сталина о том, чтобы 21 декабря, в день пятидесятипятилетия его рождения, никаких празднеств или торжеств или выступлений в печати или на собраниях не было допущено».[42]
Наряду с борьбой против насаждавшегося бюрократией культа личности Сталина, узкое руководство старалось предупредить реакцию на готовившиеся перемены со стороны четвертого уровня власти. Прежде всего, его ядра — первых секретарей ЦК нацкомпартий, крайкомов и обкомов, непосредственно подчиненных ЦК ВКП(б). Но сталинская группа, даже если бы и захотела, никак не могла пойти на официальное ограничение их прав, ибо такой шаг означал бы открытое умаление роли партии в целом. Потому-то для превентивной борьбы с этой частью бюрократии, о которой Сталин столь непочтительно отозвался на съезде, были использованы единственно возможные бюрократические же меры: резкое увеличение численности первых секретарей, что автоматически вело к понижению их реальных прав, значимости в широком руководстве.
Частичное разукрупнение административных краев, областей и райнов, поначалу порожденное необходимостью более эффективного управления народным хозяйством, началось уже в 1930 году. Тогда крупнейший в стране край — Сибирский, простиравшийся от Урала до Забайкалья, от Таймыра до границ с Тувой и Монголией, пришлось разделить на два, — Западно-Сибирский и Восточно-Сибирский. По тем же причинам в феврале 1932 года на Украине было образовано семь областей — Харьковская, Киевская, Донецкая, Днепропетровская, Одесская, Винницкая, Черниговская, а в марте шесть в Казахстане — Алма-Атинская, Южно-Казахстанская, Карагандинская, Актюбинская, Западно-Казахстанская и Восточно-Казахстанская. Эти тринадцать областей получили более низкий, нежели российские, партийный статус, их поставили в прямое подчинение не только ВЦИКу и крайисполкому Казахской АССР, но и ЦК компартии Украины и Казахстанского крайкома.
25 ноября 1933 года огромный Северо-Кавказский край, образованный в 1924 году, площадь которого составляла почти 300 тысяч кв. км, а население — свыше 8 миллионов человек, разделили на два: Азово-Черноморский, включивший прежние Донскую и Кубанскую области, и Северо-Кавказский, вобравший бывшие Ставропольскую и Терскую области, Дагестанскую АССР и ряд автономных областей.
10 января 1934 года Нижне-Волжский край разделили на Саратовский и Сталинградский; 17 января Уральскую область — на Свердловскую, Челябинскую и Обь-Иртышскую, вскоре переименованную в Тобольскую; 3 марта из Восточно-Сибирского края выделили Читинскую область; 13 июня Центральную черноземную область разделили на Воронежскую и Курскую; 3 ноября Средне-Волжский край преобразовали в Самарскую и Оренбургскую области; 5 декабря Горьковский край разделили на Горьковскую и Кировскую области, из Западно-Сибирского края выделили Омскую область и из Восточно-Сибирской — Красноярскую. Кроме того, 20 октября решением ПБ упразднили Средне-Азиатское бюро ЦК,[43]предоставив компартиям Узбекистана, Туркмении, Таджикистана и партийной организации Киргизии самостоятельность. Подчинили их три центральных комитета и обком напрямую Москве.
Таким образом, всего за год число подотчетных ЦК ВКП(б) региональных парторганизаций возросло с двадцати двух до тридцати пяти. Вместе с тем, качественно изменился и прежний состав широкого руководства. Ведь только двое из первых секретарей новых крайкомов и обкомов являлись членами ЦК: Саратовского — А.И. Криницкий, по своей прежней должности начальника политуправления Наркомзема СССР, и Челябинского — К.В. Рындин, занимавший ранее пост секретаря МК. Еще двое входили в состав КПК: П.Д. Акулинушкин, переведенный первым секретарем Красноярского обкома из КПК, где он работал уполномоченным по Одесской области, и Д.А. Булатов, не справившийся с должностью заведующего ОРПО ЦК ВКП(б), был направлен возглавлять Омский обком.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
