Брук сказала, что они просто выбрали не того парня. Эйми прекратила заниматься сексом втроем с Брук. Она просто не могла конкурировать с ее возбужденным и покорным анусом.
— Я не хочу слушать историю о заднице Брук, — заявила Лакс.
Эйми тоже не хотела ее слушать, но она подумала, что можно было бы воспользоваться этим разногласием и вынудить Лакс уйти из клуба.
— Мы не собираемся подвергать цензуре рассказ Брук. Гарантирую, тебе он не понравится. Можешь пропустить и все остальные собрания, если тебя это расстраивает.
Лакс замолчала.
— Мне читать? — спросила Брук.
— Вообще-то я не закончила свою историю, — начала Эйми, но Лакс тут же перебила ее снова.
— Ну, Брук, и насколько история порнографична? Слегка? — спросила Лакс.
— Нет, Лакс, это грязная, дико порнографическая история со всеми подробностями. Если тебе не нравится, можешь не слушать, — едко сказала Брук.
— В твоем рассказе кто-нибудь, ну, типа, жесток по отношению к кому-то другому? — не обращая внимания на ее ехидный тон, продолжала выспрашивать Лакс.
— Нет.
— Кого-нибудь оскорбляют? Или причиняют физическую боль?
— Нет.
— Заставляют ли кого-нибудь делать, ну ты понимаешь, что-то против его воли?
— Какие интересные вопросы, — заметила Марго.
— Я ничего не имею против описания секса, — сказала Лакс, защищаясь, — но мне не нравится, когда людям делают больно морально или физически, понятно? Особенно когда парень ущемляет чувства девушки только ради того, чтобы почувствовать себя лучше.
В комнате стало тихо, все на мгновение подумали о Лакс. Пожалуй, у нее были любопытные и хорошо продуманные критерии для определения порнографии.
— Это всего лишь маленькая, непристойная история о том, как я соблазнила своего почтальона, — успокоила ее Брук.
— О, тогда давай, — с радостью отозвалась Лакс.
Брук открыла тетрадь и начала читать.
Эйми вздохнула, поняв, что она снова проиграла в соревновании с Брук. Ей следовало бы сказать что-нибудь, но это могло повлечь за собой неприятный разговор, да и оставшиеся три абзаца, повествующие о ванночке для ног и стакане скотча, того не стоили.
Когда Брук начала читать, Лакс достала свой блокнот, вдоль и поперек исписанный словами, которые были ей интересны. Словами, о которых она хотела узнать больше.
— «Энрике нажал на кнопку звонка, — начала Брук. — Я накинула халат и побежала к двери. «Кто там?» — спросила я, стараясь, чтобы голос мой не звучал с той похотью, которую я ощущала. «Почтальон, — ответил он. — И у меня посылка для вас»».
Лакс засмеялась и записала слово «похоть» в блокнот.
— «Скинув халат на пол, я немного приоткрыла дверь. «Мне нужно расписаться за эту посылку?» — спросила я. «О, да», — ответил он. «Не заинтересует ли вас предложение обойти дом и войти через заднюю дверь?» Энрике сделал большие глаза, и я поняла, что он был девственником в такого рода приглашениях. Я отворила дверь, и он проскользнул в дом».
Лакс открыла рот от удивления, но дело было не в почтальоне, проскользнувшем в заднюю дверь, и не в том, что должно было случиться дальше. Брук продолжала бы читать рассказ, но Эйми поспешно шлепнула ее по затылку.
— Марго, — позвал Тревор, открывая стеклянную дверь и просовывая свою красивую голову в конференц-зал. Несмотря на то что его волосы уже поседели, а лицо покрывала сетка морщин, в его немолодом теле жил бодрый и веселый дух.
Марго почувствовала спазм счастья в животе, который всегда возникал при виде Тревора. В ее мыслях закружилась мантра: «Он такой симпатичный, он такой сексуальный, он такой милый». И хотя прилагательное «милый» было смертельно ненавистным, когда она была моложе, в свои пятьдесят Марго очень нуждалась в чем-то «милом».
— Ты должна была закончить все производственные контракты для рождественского каталога Пибоди, — сообщил ей Тревор. — Крисцентия Пибоди сейчас сидит в моем офисе и ждет документы, которые ей нужно подписать. Что вы все здесь делаете?
— Собрание книжного клуба, — сказала Лакс, обаятельно улыбаясь.
— Правда? Я не знал, что тут есть книжный клуб. Что вы читаете? Вы принимаете новых членов?
— Только женщин, — поспешила вмешаться Эйми.
— Тебе бы не понравилось, — предупредила его Брук. — Мы читаем дамские книги.
— Мне нравятся дамские книги, — улыбнулся Тревор.
— Но тебя не приглашали, — сообщила Лакс.
— Логично. — Тревор засмеялся, придерживая дверь для Марго: он ждал, что она выйдет из зала вместе с ним. Но Марго не двинулась с места.
— Все контракты на моем столе, Тревор, — сказала она, стараясь оставаться спокойной. — Я буду через минуту.
— Минута — это слишком много. Ты нужна мне сейчас. Миссис Пибоди немножко, мягко говоря, нервничает. Давай подпишем документы и покончим с этим, пока она не начала придираться.
Марго посмотрела на собеседниц и вздохнула. Она выскочила из конференц-зала, помчалась в свой офис, сгребла со стола контракты и быстро прибежала в офис Тревора. Для женщины пятидесяти лет, скованной обтягивающей прямой юбкой и туфлями на каблуках, она двигалась с поразительной скоростью.
«Если мне удастся подписать эти контракты быстро, — думала она, — может, я успею ухватить конец истории Брук».
— О-о-о!! Конец! Хороший каламбур, — сказала она себе уже перед дверью кабинета Тревора. Держа в руках контракты, Марго прогнала из своих мыслей образы Энрике и Брук, поправила блузку и вошла внутрь.
Крисцентия Пибоди и ее личная помощница Барбара, выглядевшие как уютные домохозяйки из Коннектикута, пили чай и болтали с Тревором.
— А вот и Марго, — объявил Тревор громко, когда она вошла.
— Только что из типографии! — весело сказала Марго, помахивая контрактами в воздухе. — Контракты для вашего рождественского клитора.
Обе женщины подняли на нее недоуменные взгляды, их одинаковые губы, накрашенные розовой помадой, сложились в круглое «о» удивления.
— Каталога, Марго, — поправил ее Тревор.
— Что?
— Рождественского каталога.
— Разве я не так сказала?
— Нет, я полагаю, вы сказали «клитора», — уточнила Барбара.
— О, слава Богу, — выдохнула Крисцентия, — я тоже услышала «клитор» и подумала, что у меня галлюцинации.
— О, — спокойно произнесла Марго своим ровным голосом, — я прошу прощения Я имела в виду каталог, а не… не другое слово. Может, продолжим?
4
Дом
Вернувшись к своему столу в офисе после собрания Вторничного клуба эротики, Лакс обнаружила электронное письмо от юриста. В письме говорилось о ее пятидесятипроцентной доле во владении частным особняком в Квинсе[3]. Ее тетя, проститутка (или «просто-тетка», как выражалась мать Лакс, говоря о своей сводной сестре), вошла в долю еще с одной женщиной и купила его много лет назад, когда цены на недвижимость были намного ниже. Эти две женщины жили там, не привлекая к себе внимания, двадцать лет. Когда они отошли от дел, сдали его в аренду другим «просто-теткам».
