— Да, правда, у тебя отличная память. Ты знаешь Алекс?
— Мы вместе ходили на занятия по английскому. Она была такая хорошая девочка.
Ладно, сойдет! Хотя и далековато от истины: мы с Алекс Диксон всего один раз оказались на одном и том же занятии, и она даже ни разу не посмотрела в мою сторону. И я не была твердо уверена, что она была «хорошей девочкой», просто она была изумительно хороша собой, уравновешенна, блестяще училась, знала много языков. Клянусь, я никогда не слышала, чтобы она дважды при мне говорила на одном и том же языке. Но поскольку в мои планы не входило напоминать Рэндаллу о всех ее достоинствах, я выбрала наиболее банальное и прозрачное прилагательное: хорошая.
— Что ж, Алекс неплохо устроилась. Провела год в модельном агентстве в Милане, затем вернулась в Штаты, чтобы поступить на медицинский факультет. Теперь она — нейрохирург, если ты можешь поверить в это!
Поверить-то я, конечно, могла.
— Ничего себе! — сказала я не очень уверенно. — Держу пари, не многие модели могут совершить подобное перевоплощение. Вы все еще общаетесь с ней?
— Нет, мы не встречаемся. Уже несколько лет, к сожалению. Она теперь живет в Чикаго, у нее муж и двое детей. Невероятно, да?
— Двое детей? — переспросила я, и мое настроение улучшилось. По крайней мере его экс-подруга модель-нейрохирург теперь крепко связана.
— Ну а как ты? — поинтересовался он, глядя на меня в упор. — Замужем? Дети есть?
— Не-а, еще нет… — я почувствовала, как краснею, — я слишком сосредоточилась на своей карьере.
— Понятно. — Рэндалл снова посмотрел на меня, и я почувствовала дрожь в коленях. — У меня было нечто в этом роде, довольно долго, но все кончилось в прошлом году. Моя бывшая подружка — потрясающий человек, но я не мог представить ее в роли своей жены. И мне показалось несправедливо держать ее в подвешенном состоянии.
Мое сердце тайно сжалось от сочувствия к бедной девушке.
— Ну, я более чем уверена, что у тебя нет проблем с женщинами.
— Встретить женщину, подобную тебе, гораздо труднее, чем ты думаешь, — ответил он. — Понимаешь… умных, успешных женщин, которые к тому же еще и красивы, не так много.
Неужели меня только что трижды короновал сам Рэндалл Кокс? Умная? Успешная? Красивая? Мне все это не снится?
— Послушай, Клэр, я знаю, прием только начинается, но ты случайно не хочешь поужинать? Этими бутербродиками и тарталетками сыт не будешь.
«Оставайся спокойной и хладнокровной. Только не выдай себя».
— С удовольствием, — прошептала я.
Рэндалл улыбнулся. И дальше я уже помню только, как мы вместе проскользнули к двери и как сильная рука Рэндалла обвила мою спину. Я через плечо махнула Би, и она тайком показала мне на пальцах знак «V» — виктория!
* * *
— Ты все время молчишь, Клэр. Зато я слишком много болтаю о своей работе, — извинился Рэндалл, снова наполняя мой бокал.
Немного странное ощущение — я на свидании с объектом своей самой пылкой влюбленности прошедшего десятилетия. Это можно сопоставить только с ужином с какой-нибудь «мегазвездой», когда вам нужно каким-то непонятным образом преодолеть смятение, возникшее от близости к лицу, которое вы видели разве только на афишах, рекламных щитах, экранах кинотеатров или в Интернете, наконец! Настоящая, воистину голливудская сказка. Лицо Рэндалла так много лет являлось мне в моих мечтаниях и снах, потом на некоторое время уходило на второй план, уступая место незначительной влюбленности, но никогда полностью не исчезало со сцены. Поэтому, естественно, я была ошеломлена нахлынувшим потоком чувств, сидя напротив него в мерцании свечей за маленьким столиком в «Иль Кантинори». Популярное место для свиданий, которое Гарри определял как «Иль не могу себе позволить?»
— Все в порядке, — ответила я, — просто я удивлена, как тебе удалось достичь так многого за столь короткое время.
Это было правдой, даже если звучало грубоватой лестью, поскольку для своего возраста Рэндалл имел внушительный послужной список. Параллельно с получением МБА в Гарварде он стал самым молодым исполнительным директором за всю историю инвестиционного банка «Голдмэн Сашс», явно уж не замеченном в пристрастии к использованию неконкурентоспособных лодырей. И это ему удалось в один из самых неблагоприятных экономических периодов.
— Что ж, я люблю принимать вызов, — смиренно уступил Рэндалл. Его мобильник проснулся, и он взглянул на экранчик. — Извини, Клэр, это опять Грэг. Я должен ответить.
С тех пор как мы покинули галерею, Грэг звонил уже три раза. Я посмотрела на часы. Без четверти одиннадцать.
Рэндалл вообще когда-либо отрывался от работы? Бедняга! Хотя Би крепко доставалось от меня за ее болтовню по сотовому, когда мы бывали вместе, но сейчас я терпеливо ждала, пока Рэндалл давал своему напарнику кучу непонятных мне указаний.
На самом деле в нем меня потрясла преданность работе, особенно если принять во внимание, что он мог кататься как сыр в масле, не ударяя палец о палец. Я знала от мамы, что Коксы жили на широкую ногу и что Рэндалл мог выбрать менее трудную стезю, чтобы сделать карьеру, например, стать коллекционером древних компасов или свободным художником, если бы у него имелась к тому склонность. То, что он вместо этого выбрал иной путь, говорило о многих положительных чертах характера этого малого.
— На чем мы остановились? — спросил он минуту спустя, после того как кризис был предотвращен. — Расскажи мне побольше о своей работе. С какими книгами ты работаешь?
— Ну, у меня такое чувство, что теперь все изменится. Джексон Мэйвиль, мой наставник со дня окончания колледжа, только что объявил о своем уходе на пенсию, и пока не совсем ясно, как это скажется на моем пребывании в «Питер и Памфрет».
— Я знаю Джексона. Он член теннисного клуба. Паршиво играет, много пропускает, но человек он и вправду хороший.
Я хмыкнула, не в силах представить себе Джексона, самым спортивным достижением которого, в моем представлении, было завязывание шнурков на ботинках.
— Для меня он самый лучший. Благодаря ему я многому научилась. На самом деле я узнала о его отставке только сегодня. Сокрушительная новость, хотя, конечно, здорово, что у него появится больше времени, чтобы возиться с внуками.
Рэндалл задумчиво жевал.
— У меня остается совсем мало времени, чтобы читать хорошие книги. По правде сказать, мне не следовало бы признаваться тебе в этом, чтобы ты не сочла меня полным кретином, но я только-только дочитал книгу, которую издала Вивиан Грант. Из серии самых популярных книг по версии «Нью-Йорк таймс», кажется, о какой-то монахине, которая покинула свой орден, чтобы стать стриптизершей. Название совсем уж никчемное… как же она называется? Лежит у меня на тумбочке у кровати, я даже сейчас вижу обложку…
— «Гадкие привычки»? — спросила я.
На прошлой неделе Гордон Хаус как раз сделал несколько саркастических выпадов в адрес этой книги на редакционном собрании. «Гадкие привычки» стояли в списке бестселлеров «Таймс» вот уже шесть недель, и это на всех нас действовало несколько угнетающе. И что, Рэндалл увлекается подобным чтивом?
