Книга Еще один шанс - Галина Врублевская

Я закончила Корабелку – главное здание института находилось на Лоцманской улице, в историческом районе, получившем название Коломна. Географически это место примыкает к моему родному району, а за ним и вовсе город заканчивается – далее простирается гладь Финского залива. На залив я смотрела со стапеля Адмиралтейского завода, где проходила практику. Впереди, за горизонтом, простиралась вся жизнь, но то, что находится за линией, отделяющей небо от земли, со стапеля не увидишь – надо выходить в море. Вооружившись лоцманскими картами – знаниями, полученными в институте, – я вышла в большую жизнь.

Одновременно случился и второй любопытный казус, связанный с моим трамваем. Когда я перестала ездить на нем в институт, из нашего микрорайона трамвай убрали вообще (маршрут и рельсы на участке «Театральная площадь – Фонарный переулок» сняли в семидесятых годах).

Уже много лет я живу у Московского парка Победы. Но прежде чем описать, каким мистическим образом развиваются наши отношения с этим местом, завершу историю моих Подъяческих.

Эпизодически мне приходится бывать в местах, где прошли мои детские и юношеские годы. С удивлением наблюдаю, как старые учреждения «подстраиваются» под мои новые потребности, хотя я давно не живу здесь.

В девяностых годах стали открываться всевозможные центры духовных знаний. И я записалась в один из них, прослушала курс лекций экстрасенсорики и парапсихологии – предметы, прежде недоступные по идеологическим соображениям. Лекции читались (не поверите!) в доме номер 1 по Средней Подъяческой улице. Здесь и ныне находится Гуманитарный центр.

В том здании, где когда-то собирали пианино, а позднее работницы шили лифчики, теперь читал лекции питерский исследователь в области экстрасенсорного восприятия – физик Вадим Поляков. Впервые я услышала о том, что мысли материальны и, следовательно, могут быть зафиксированы прибором. И убедилась на опытах, что металлическая рамка – неплохой инструмент как для поиска подземных источников воды, так и для оценки состояния среды. А понятия «биополе», «интуиция», «подсознание» подтолкнули меня впоследствии к изучению психоанализа.

В старинный особняк напротив Гуманитарного центра тоже нынче вселились новые организации (судостроительное бюро закрыли примерно в то время, когда и я перестала заниматься корабельными науками). Читаю таблички: «Инвестиционная палата», «Центр ресурсов администрации Санкт-Петербурга». Пока не приложу ума, как связать это с моей жизнью, о каких ресурсах идет речь, финансовые мне пока не светят. И только творческое вдохновение может сослужить для меня роль инвестиций.

Когда я переехала к парку Победы, облако эзотерических связей продолжало кружить надо мной. В середине семидесятых, когда я поселилась там, я обнаружила, что напротив моих окон, прямо в парке, находится скромное двухэтажное здание – в нем размещался родильный дом. Через год с небольшим я родила в этом роддоме замечательную девочку. А еще через несколько месяцев этот роддом был закрыт, а в здание переехали органы управления – мне к тому времени предстояло оформлять дочку в ясли…

И другие приятные мелочи украшали мою жизнь. Так, площадка аттракционов парка находилась почти напротив дома: пока дети маленькие – это благо. Они с удовольствием бежали в павильон кривых зеркал, чтобы посмотреть на себя в новом облике. Им ведь предстояло в жизни примерить на себя множество разных ролей. Карусели, качели – тоже хорошо! Но знали бы вы, какой шум, какая громкая музыка сопровождала это веселье! К счастью, едва мои детишки повзрослели, площадку развлечений перенесли в дальний угол парка. Там гремящие децибелы уже не мешали никому, поскольку поблизости вообще не было жилых домов.

Многое осталось позади: учеба, работа в ЦНИИ, бессонные ночи над детскими кроватками, уход за престарелой матерью. Да и у самой появились проблемы со здоровьем. Изменилось ли что-то вокруг? А как же! Двухэтажный домик в парке, окруженный старыми липами, где я четверть века назад родила дочку, вновь распахнул свои двери для пациентов. Но теперь – не поверите – здесь открылась кардиоклиника. И однажды я оказалась в палате, едва ли не той самой, где когда-то лежала с другими молодыми мамочками – вид из окна подтверждал это. Но теперь рядом со мной не было говорливых соседок – лишь красочные офорты на нежно-персиковой стене приковывали мой взгляд. Их лечебный эффект был выше любых процедур.

Я описала не все места, претерпевшие странные превращения, поскольку их география слишком широка. Ведь судьба закидывала и в другие районы, и даже – в другие края. Опишу лишь один казус, подтолкнувший меня к этому эссе.

И опять перенесусь в свое детство. Моя мама, работавшая стоматологом, была командирована горздравом на работу в город Выборг, на довольно длительное время. Мне было в то время лет пять, и ей пришлось взять меня с собой и устроить в детский садик. Я проходила в него месяца три, потом, как водится, заболела, но запомнила место хорошо – ведь это был единственный садик, который мне довелось посещать в своей жизни, – в основном меня воспитывала дома моя ленинградская бабушка.

Спустя полвека я, на подходе к пенсионному возрасту, приехала снова в Выборг: посмотреть город, пройтись по старым улочкам. Быстро нашла наш многоэтажный дом на улице Ленина – он тоже находился напротив парка. Помню, как мама водила меня в детский сад: прямо-прямо и за угол, по периметру зеленого массива. Я иду по знакомой дорожке – какой цепкой оказалась детская память, – заворачиваю направо, еще чуть-чуть, и вот он, мой бывший детский сад. Только над знакомой дверью совсем иная табличка: «Отдел социального обеспечения».

Чудесные превращения подобного рода не только попадали в резонанс событиям моей жизни, но в большинстве своем облегчали ее. Однако с недавних пор что-то сломалось в отлаженном механизме синхронии или закономерность усложнилась. Во дворе моего дома, в порядке «уплотнения», вознесся к небу многоквартирный дом. Злосчастная высотка застит свет в кухонном оконце, и, чтобы не расстраиваться по этому поводу, я стала реже заглядывать в кухню. Но может, так и надо? Мои поварские обязанности теперь минимальны, потому что родные «пташки» свили собственные гнездышки, – в кухне мне делать почти нечего. Лучше останусь в комнате, за письменным столом, в ожидании белой стаи новых мыслей. Я устремляю взгляд мимо компьютера, за окно – вид отсюда чудесен: убегающий вдаль проспект смыкается одной стороной с парком, кроны деревьев над ажурной оградой, а еще выше, над деревьями, – вольное небо!