– Боже мой, за что.., я так рада каждой из вас…
Она нервно рассмеялась, взглянув на Слоана.
– Я никак не могу различить ваших дочерей.
– Я Софи, – пояснила девочка.
Но Виржиния, по-видимому, думала совсем о другом в ту минуту и пропустила слова Софи мимо ушей, улыбаясь ей без всякого энтузиазма.
– Ракель принесла нам пунш… Как мило…
– Это Рэйчел, – автоматически поправила Софи. – А пунш – для папы.
Рэйчел виновато улыбнулась миссис Фоке.
Подавая бокал Слоану, она проговорила:
– Софи сказала мне, что вы хотите пить.
Слоан заметил, что стоит рядом с Рэйчел.
Рэйчел посмотрела на Софи.
– Там есть менее шумная комната. Она бы подошла твоему папе.
– Спасибо, – сказал доктор, взглянув на ярко-красный напиток в бокале, но тревога мешала ему попробовать его.
И вдруг Софи спросила:
– Папа, а ты собираешься танцевать сегодня?
Он улыбнулся ей.
– Это приглашение?
– Что ты! – воскликнула она весело. – Все решат, что я совсем спятила, если танцую с собственным отцом. Меня ждет Бобби. Я подумала, может быть, ты пригласишь Рэйчел?
Хорошая идея! – подумал Слоан. Он был благодарен дочери за то, что она помогла ему столь успешно избавиться от общества Виржинии, и с удовольствием взял Рэйчел за руку. И в тот же момент он понял, что давно уже хотел пригласить ее, наверное, еще тогда, когда увидел на пороге своего дома.
– Спасибо за совет, дорогая, – сказал он. – А разве взрослым гостям полагается танцевать?
– Ты просто должен это сделать, – ответила Софи.
– Обещаю, что так и будет. – Затем он взглянул на Рэйчел:
– Вы не откажетесь потанцевать со мной?
В золотистых глазах сквозило искреннее изумление. Но она кивнула в знак согласия.
Слоан повернулся к Виржинии.
– Приятного вечера, – улыбаясь, сказал он.
Затем оставил миссис Фоке и повел Рэйчел в танцевальный зал.
Глава 3
Ничто не могло сравниться с этими восхитительными мгновениями. Сильные крепкие руки Слоана обнимали Рэйчел, которой казалось, что она попала в рай. Медленная музыка окутывала их, создавая вокруг чувственную романтическую атмосферу.
Она знала Слоана много лет, но никогда еще он не был так близок ей. Фактически она стала приемной матерью его дочерей и выполняла обязанности лучшей подруги его жены, ухаживая за Оливией до самого ее конца. Она работала с ним каждый день в офисе. Он полагал, что видит в ней только друга, хотя ей всегда хотелось стать для него чем-то большим. Однако быть другом означало встречать праздники, дни рождения и Рождество вместе, целуя друг друга, но всего лишь дважды ей довелось танцевать с ним.
На его свадьбе с Оливией много лет назад он тоже обнимал ее, и она помнила его объятия до сих пор. Непередаваемо приятные мгновения грели ее всю жизнь. Рэйчел была влюблена в Слоана еще тогда и тайно завидовала Оливии и ее удаче. Но никогда она не позволяла себе перейти границу дозволенного и навредить подруге.
Руки Слоана легко скользнули по ее спине, заставив сердце забиться быстрее, воскрешая былые воспоминания во всех подробностях. Рэйчел ненавидела себя за нелепое волнение, подходящее, скорее, глупой школьнице, которое обязательно охватывало ее, когда она оказывалась рядом со Слоаном.
Она надеялась, что со временем это чувство пройдет, угаснет само собой, ведь Слоан никогда не замечал ее реакции. Однако проходили годы, и все оставалось по-прежнему. Ей приходилось собирать волю в кулак, чтобы не выдать своих чувств. Она всячески пыталась справиться с собой, стараясь не замечать их, стремясь изгнать из своего сознания, отделаться от них. Тщетно прилагая все усилия, она, часто оставаясь наедине с самой собой, сдавалась и страдала молча. И вот теперь она совсем близко к нему, в танце, снова, как в далекие годы, чувствует прикосновение его пальцев к спине, тепло его рук сквозь ткань платья, и у нее все сжимается внутри. Она старается не смотреть на него, рассеянно устремляя взор в пространство.
Что-то мешало ей справиться с собой. Вероятно, пристальный взгляд доктора, требующий, чтобы она ответила на него. Она настолько явно чувствовала его немой приказ посмотреть на него, что с трудом справлялась с дрожью во всем теле, пытаясь победить свое смущение.
Рэйчел медленно подняла голову и увидела прямо перед собой его темные глаза.
Ах, как же он привлекателен! Взгляд его карих глаз был таким горячим и таил для нее столько горечи, подобно крепкому шоколаду!
Она чувствовала исходивший от него запах, так притягивающий ее, похожий на таинственный аромат тропической ночи, сулящий нечто неведомое и желанное. Она заставляла себя гнать прочь мысли, порождающие смятение в ее душе.
Но ее руки по-прежнему лежали на его крепких плечах, линия которых была подчеркнута кроем серого пиджака. Элегантный галстук, повязанный поверх белой рубашки. Разве могла женщина не обратить внимания на столь привлекательного мужчину? Разве могла она не заметить странный блеск в его глазах?
И, даже не задумавшись над тем, стоит ли задавать такой вопрос, она уже заговорила:
– Вы выглядите так, словно вас что-то беспокоит. О чем вы все время думаете?
Слоан пожал плечами, продолжая скользить с ней в танце по залу:
– Я просто пытался понять…
– Понять? – спросила она его с неожиданной настойчивостью. – Понять что?
Он с минуту колебался, словно размышляя над ответом. При этом взгляд его блестел и лучился от удовольствия. Рэйчел почувствовала, как колени ее подгибаются. Наконец Слоан решился.
– Я пытался понять, – сказал он ей, – почему такая красивая женщина, как вы, не выходит замуж. Неужели вы никогда не думали о том, чтобы обзавестись семьей, Рэйчел?
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами, оступившись, слегка задела его ногу и поморщилась от досады.
– О господи, – пролепетала она.
– Извините.
; – Пустяки.
Она не знала, что повергло ее в большее замешательство – ее неловкость или же заданный им вопрос.
После свадьбы Оливии она прилагала немало усилий, чтобы встретить человека, с которым бы могла связать свою жизнь и тем самым избавиться от своей неразделенной страсти. У нее было достаточно возможностей для этого. Но ни один мужчина не был похож на Слоана, с которым она невольно всех сравнивала. Затем заболела Оливия, и Рэйчел целиком посвятила себя уходу за подругой. А после она взяла на себя труд заботиться о ее детях, подавляя свои чувства к Слоану и скрывая свои страдания. С этим она справлялась лишь благодаря работе и возможности проводить время с Сидни, Сашей и Софи.
