Флора тихонько засмеялась. Старый Джейкоб Спайсер перевернулся бы в могиле, если бы узнал, что вытворяет его внучка.
— Я надеюсь, ты не против, что я подписалась твоим именем в телеграмме, которую послала ей, — прошептала Флора. — Не волнуйся, Триста, Сахарная Энн все уладит, как только приедет сюда. Она замечательная девочка и всегда была очень сообразительной. В этом она похожа на тебя. — Флора снова погладила подругу, потом подошла к окну, выглянула в темноту и помолилась.
Прошло не больше минуты, и тут вдруг она почувствовала, как Господь вселяет в нее храбрость. Эта храбрость заполнила ее до краев, и теперь она знала: все будет прекрасно, просто замечательно.
Они не умрут от голода: в Галвестоне полно сильных и энергичных мужчин. Хотя Триста не могла бы одобрить такую мысль, но Флора знала, что она всегда сможет заработать несколько долларов, если понадобится. Прошло немало лет с тех пор, как ей приходилось усердно трудиться на этом поприще, но, черт возьми, навык остался.
Успокоившись, Флора вернулась обратно к кровати и скользнула в ее уютное тепло.
Чувствуя жар, Уэбб сбросил одеяло и открыл глаза.
Он лежал на мягкой постели. Ему, конечно, нравилось спать на мягком, но где же он, черт возьми, находится?
В тусклом свете лампы он рассмотрел кружевные занавески и стены, оклеенные обоями с крупными розовыми цветами. Номер в гостинице. Он смутно помнил миссис Спайсер и кого-то еще, кто вез его, кажется, это был доктор.
Уэбб пошевелился и тут же почувствовал себя так, будто уселся на большой куст крапивы. Кажется, доктор сделал пару стежков на его заднице.
Что ж, это не впервые, подумал Уэбб. И уж конечно, он не собирался отставать от миссис Спайсер Херндон, которая должна навести его на своего отвратительного мужа и указать, где спрятаны присвоенные деньги из Чикаго.
Миссис Спайсер! Где она, черт побери?
Задыхаясь, Уэбб сел в кровати и выпрямился, готовясь соскочить на пол и бежать. Потом он оглядел комнату и возле противоположной стены в мягком свете лампы увидел матерчатую ширму, за которой рассмотрел неясный силуэт — женщина купалась в лохани.
Очень женственный силуэт.
Он видел очертания пышных грудей, тонкой талии и соблазнительную окружность бедер. Когда она поставила ногу на стул, чтобы вытереть ее, он не мог удержаться от стона.
Уэбб понял, что застонал довольно громко, поскольку фигура замерла. Когда женщина набросила на себя покрывало, он торопливо лег в постель и крепко закрыл глаза.
— Капитан? — тихо прошептала Сахарная Энн, но он притворился, что не слышит.
Ее мягкая рука легла ему на лоб.
— О, да вы горите, у вас лихорадка. Вам надо принять лекарства, которые оставил доктор, — он сказал, что мы должны остерегаться инфекции. Капитан! — Она слегка потрясла его за плечо. — Капитан!
Он снова застонал и приоткрыл глаза.
— Воды, — жалобно простонал он. — Воды.
Вообще-то ему не надо было стараться и слишком усердствовать, чтобы это прозвучало естественно, — во рту у него все пересохло, а тело горело, как в аду, если не сильнее.
Уэбб надеялся, что миссис Спайсер одна из тех сердобольных женщин, которые не бросят в трудный час. Если он будет играть правильно свою роль, действовать, как настоящий больной, то крепче привяжет ее к себе и не возбудит никаких подозрений.
Разве она не сказала, что восхищается Флоренс Найтингейл? Получить пулю в зад оказалось не так уж плохо для него, если посмотреть с этой точки зрения.
— Пейте, капитан. Сейчас вам станет легче. — Она прижала чашку к его губам.
Уэбб жадно сделал несколько глотков и принял ужасного вкуса дрянь, которую она сунула ему в рот, не протестуя, а потом выпил еще немного воды.
Она снова проверила его лоб.
— Боюсь, у вас слишком сильный жар. Мне надо осмотреть рану.
Уэбб нахмурился, ощупал себя под одеялом, прошелся по боку, потом нахмурился еще сильнее. Он лежал совершенно голый с повязкой на заднице.
— Мэм, я так не думаю.
— Почему же?
— Просто ни к чему.
— Но это необходимо. Я вам говорила, что когда-то хотела стать медсестрой.
— Послушайте, есть разница между хотеть и стать.
— О, не глупите, капитан. Я училась и потом много лет работала в больнице добровольно, так что не волнуйтесь. — Она не добавила при этом, что училась на двухнедельных курсах и что больница была для нищих женщин и детей, а сразу потянула одеяло вниз.
— Мэм! — Уэбб схватил стеганое одеяло и натянул его до самого подбородка. — Мэм, на мне ничего нет. Никакой одежды.
— А вы думаете, я не знаю про это? Кто, вы полагаете, помогал доктору разрезать вчера вечером окровавленные бриджи?
— Мои бриджи! Вы разрезали мои самые лучшие бриджи?
— Едва ли их можно было спасти, сэр, в них здоровенная дыра, и они пропитаны кровью. А как иначе мы осмотрели бы вашу рану?
— Мы? Кто — мы?
— Доктор и я. Я сказала ему, что у меня есть скромный опыт по уходу за больными, и он с радостью принял мою помощь. Вам бы лучше порадоваться, что я оказалась под рукой, капитан Маккуиллан. Именно я настояла, чтобы он помыл руки с мылом, перед тем как заняться вашей раной, именно я вынула у него изо рта сигару, перед тем как ее пепел упал бы на вашу окровавленную плоть.
Уэбб молчал. Когда смысл ее слов дошел до него, он еще крепче впился в плотное стеганое одеяло.
— Вы имеете в виду, что вы…
— Я хорошо знакома с вашей голой задницей? Да. Я бинтовала рану. Не смущайтесь, капитан, я уже видела мужчин раньше, в этом нет ничего из ряда вон выходящего. Я обещала доктору ухаживать за вами, заботиться о вашей ране и так и намерена поступить. В конце концов, если бы не я, вас бы не ранили. А если в рану попадет инфекция, начнется нагноение, то вы окажетесь в ужасном состоянии и никогда больше не сядете верхом на лошадь. Теперь, пожалуйста…
Осознав, что у него нет выбора, Уэбб стиснул зубы и перевернулся. Он не сказал бы точно, что его раздражало больше — тот факт, что она осматривала его, или то, что это ее ничуть не волновало.
Сахарной Энн было трудно объяснить, как это вышло, но утром она сидела в поезде на Галвестон, а капитан Маккуиллан расположился напротив нее на мягкой подушке, которой снабдила его железнодорожная компания. Ну не оставлять же его одного в гостинице! К тому же она обещала доктору, что позаботится о рейнджере как медсестра, и должна выполнить свое обещание. Поэтому ей ничего не оставалось, как взять его с собой.
Кроме того, она хотела подать бумагу на награду, это желание не было секретом. Радуясь, что увильнула от пинкертонов, Сахарная Энн дала властям имя и адрес Тристы, чтобы любое вознаграждение послали ее родственнице и эта сумма возместила бы то, что она собиралась занять.
