Брайен с Роджером теперь тоже учились в Англии, в Сэндхерсте – военной академии, готовившей офицеров для службы дома и за границей. Роджер, как и раньше, был в числе лучших учеников своего класса. Брайен, тоже как и раньше, постоянно отставал.
Трио – Роджер, Брайен и Равена – к этому времени распалось. С годами Брайен все больше отдалялся и от брата, и от Равены, которой только что исполнилось пятнадцать. Она превратилась из девочки в девушку – больше не росла, полностью развилась физически. Высокая, стройная, женственная, острые девичьи груди, округлые ягодицы, длинные ноги.
Обе семьи, Уайлдинги и О’Нилы, к взаимному удовлетворению, решили, что Роджер и Равена составляют «хорошую пару».
Но у самой Равены на этот счет имелись сомнения. Разве она любит Роджера? И вообще – что такое любовь? Удар молнии? Судя по тому, что она читала в стерильных викторианских романах, в изобилии имевшихся в домашней библиотеке Уайлдингов, любовь – это просто невинные поцелуи да робкие прикосновения. И ничего похожего на то, о чем еще пять лет назад ей говорила мать, – интимные и страшноватые в своей загадочности физические отношения. Разговор этот состоялся в тот день, когда Брайен спросил ее на ухо, как она по части занятий любовью.
Да, но разве может девушка ответить на подобный вопрос? Есть только один способ. Но даже при мысли о том, чтобы заняться «этим», Равене делалось страшно. И вместе с тем одолевало любопытство; она нетерпеливо, хоть и с некоторым содроганием, ждала того момента, когда «это» случится.
Случилось через год.
Как-то в августе Равена сговорилась с Роджером покататься верхом. В то утро она принимала ванну и душилась с особым тщанием, неторопливо и сосредоточенно. Было у нее какое-то смутное ощущение, что сегодня произойдет нечто необычное.
Равена облачилась в недавно подаренный ей костюм для верховой езды. Плотно облегающий жакет с высоким лифом и небольшими басками, как у форейтора. Верхняя юбка, расшитая по подолу яркими цветами, была присборена спереди и позволяла видеть нижнюю, более короткую юбку и жокейские сапожки.
Равена минут десять вертелась перед зеркалом, прежде чем надеть шляпу с высокой тульей.
– Никак не могу как следует приладить ее, – пожаловалась она Розе, ставшей к тому времени ее личной камеристкой.
– Да что вы, мисс Равена, вид у вас прямо сногсшибательный. Может, только слегка надвинуть ее на лоб, чтобы волосы сзади было лучше видно.
– А ну-ка, дай мне ножницы. Сейчас срежу эти завитки, мешают только.
У Розы от ужаса округлились глаза.
– А что скажет герцогиня?
Равена подмигнула ее отражению в зеркале:
– Скажем, что это последняя парижская мода.
Потом она зашла в столовую попрощаться с матерью.
– Мы сговорились с Роджером встретиться прямо в конюшне. Так будет быстрее, а то ведь до Лох-Дерг путь не короток. Пообедаем где-нибудь на постоялом дворе.
– Будь осторожна, дорогая.
Это было напутствие-предостережение, и пришлось оно, надо признать, к месту. Знак. У Равены возникло какое-то сладостно-болезненное предчувствие. Так бьет копытом кобылица, когда до бури еще ох как далеко. Натянута как струна. От нетерпения вся дрожит. Дерзкий порыв, словно сам черт не брат.
Будь осторожна…
В деннике она велела груму по имени Шейн оседлать Апача – чалого жеребчика, привезенного ей отцом с западного побережья Соединенных Штатов два года назад. Теперь он вырос и стал весьма своенравным.
Шейн, малый с невыразительным лицом, некогда выступавший на ринге, с сомнением покачал головой:
– Знаете, мисс Равена, что-то Апач в последнее время почти ничего не ест. Вообще-то с ним такое бывает – очередной приступ дурного настроения. Но может, лучше…
– Ладно, справлюсь как-нибудь. Делай что велено, – прервала его Равена.
Шейн обиженно посмотрел на нее. Обычно она с ним так резко не разговаривала.
– Слушаю, мисс.
Равена увидела его еще издали, на гребне холма, на расстоянии примерно в полмили. Вокруг – сверкающий изумруд травы, колышущейся, как морская волна.
При его приближении Равена сдвинула брови. Когда расстояние сократилось до сотни ярдов, сомнений не осталось: это не Роджер, а Брайен! Раньше могла бы догадаться. Ведь Роджер всегда при полном параде – узкие бриджи, сапоги со шпорами, хлыст, шляпа с высокой тульей. А на этом только бриджи, остальное – с бору по сосенке: форменные кепи и башмаки, мятая белая рубашка с высоко закатанными рукавами, открывавшими мускулистые предплечья.
– Вижу, удивлена, – хмыкнул Брайен, соскакивая на землю.
– Не то слово. А где Роджер?
– Не поверишь, но мой дорогой братец попросил заменить его, чтобы не отменять поездку.
– Ты совершенно прав, я тебе не верю.
– Тем не менее так оно и есть. Видишь ли, Роджер не из тех, кто ради какой-то там конной прогулки пренебрежет долгом. Впрочем, тебе это известно лучше моего. – Брайен насмешливо скривил губы. – Дорогая моя будущая золовка.
– Не надо решать за меня, – насупилась Равена. – Спасибо, конечно, за то, что столь благородно согласился заместить Роджера, но, право, в этом нет никакой необходимости. Мы с ним как-нибудь в другой раз покатаемся – когда у него не будет никаких «долгов». – Вообще-то Равена не собиралась иронизировать по этому поводу – просто так получилось.
– А разве тебе не интересно узнать, что это за долг? – с тем же сарказмом спросил Брайен.
– Ну почему же, интересно.
– Он отправился вместе с самозваными блюстителями порядка в погоню за беднягой селянином, укравшим свинью у сквайра Бентли. Ружья, веревка – словом, все, что нужно для гнусного представления, при них. – Брайен презрительно скривился.
Равена попыталась не выдать своих чувств. Подумать только – псовая охота, только не на лис, а на человека, для него важнее, чем прогулка с нею!
Грум подвел оседланного чалого.
– Все готово, мисс Равена.
Она оглядела Апача, потом неуверенно перевела взгляд на Брайена.
– Поехали, – сказал он. – Не робей. Ты ведь и оделась специально. И конь копытом бьет. Какой красавец, однако. По-моему, я его раньше не видел.
– Мисс сегодня впервые выезжает на нем. – Шейн многозначительно посмотрел на Брайена. – А лошадка-то норовистая.
– Ну и умница, смелости тебе не занимать, – к удивлению Равены, сказал Брайен. – Если кто и может укротить этого молодца, так это только ты, радость моя.
В этот миг Равена почувствовала такой прилив тепла и признательности Брайену, какой до этого испытывала лишь однажды – когда давали бал в резиденции вице-короля и она вся в слезах бежала от Брайена и Дана О’Коннела.
