– Найдите другую женщину.
– Не могу. Бумаги стоили мне кучу денег и времени.
– Сделайте новые.
– На это нет времени. Герцог Норбундшир очень стар. Вы могли бы осчастливить старика перед смертью.
– Думаете, возьмете меня на чувстве жалости? Я не такая простушка. У меня хватит здравого смысла, чтобы не поддаться на ваши уловки.
Престону стало весело. Он просто наслаждался разговором. Девушка совсем не глупа! Не так-то просто будет ее перехитрить. Что ж, попробуем по-другому.
– Мне пришлось изрядно потратиться. И это не считая тех семи с половиной тысяч долларов, что я дал вашему отцу.
– Вы давали ему деньги? Почему?
– Только по его просьбе, поверьте. Как залог того, что я не использую его замечательный план самостоятельно, оставив вас обоих с носом.
Матильда уронила голову.
– Той весной мы жили на широкую ногу… он сказал, что выиграл в покер у какого-то скотовода.
– Так вот, я выполнил то, что обещал.
– Не моя вина, что вы поставили не на ту лошадь. Не стану я вам помогать! Здесь мой дом, моя земля.
Кажется, блеф не удался. Матильда вздохнула:
– Именно я растратила большую часть тех денег. В мае отец заболел, и я настояла, чтобы его лечили хорошие доктора, а потом мы вернулись сюда. – Она распрямила плечи. – У меня хорошая ферма, и скоро она будет приносить доход. Уж как-нибудь я верну долг. Когда-нибудь…
Престон решил пока не настаивать. Она только еще больше насторожится.
– В любом случае благодарю, что выслушали. Однако что же делать дальше?
Матильда смотрела в окно, и он гадал, о чем же она думает. Его седельные сумки стояли у двери, ведущей на веранду. Покопавшись в одной из сумок, Престон вытащил книгу.
– Мне совсем не хочется спать, это и понятно… я лучше немного почитаю.
Виновато улыбнувшись, он направился к креслу-качалке.
– Но вы не можете сидеть здесь!
– Почему? Ах да, понимаю. Не беспокойтесь, я подложу подушку.
– Вы не можете оставаться в этой комнате. Вам придется читать в спальне.
– Там мало света…
– Возьмите лампу из кухни.
Престон не мог понять, почему она так разволновалась. Ах да! Ее второе условие. Он протянул ей руки с видом человека, смирившегося с жестокой судьбой.
– Вы можете приковать меня к креслу, хотя мне будет трудно переворачивать страницы.
– Дело не в этом!
– Понимаю. Кресло слишком легкое. Вы боитесь, что я буду разгуливать по дому вместе с креслом. Может быть, у вас завалялись где-нибудь ножные кандалы?
– У меня только наручники, потому что мой отец…
– Был шерифом. Видите, я и это знаю.
В дверь постучали, и Матильда вздохнула с облегчением. Это мог быть только Джозеф. Она представила мужчин друг другу.
– Вы так шумите, что я не слышу голос ночного ветра. Как мне получить весточку от моего народа, если его песня летит к небесам, а мои уши ее не слышат?
Матильда объяснила:
– Нужно устраиваться на ночь…
Престон быстро добавил:
– А мне не нужно… Джозеф кивнул:
– Я знаю, что надо сделать.
Он вышел на веранду и вернулся с огромной доской, добрых семи футов в длину.
– Что ты собираешься делать? Подожди!
Индеец перехватил доску поудобнее и направился в спальню. Матильда бросилась за ним.
Джозеф поставил доску ребром посередине кровати.
– Это как раз для…
– Конечно, но мы не будем спать на одной кровати!
Джозеф сердито посмотрел на Мэтти:
– В детской места все равно нет. Ты очень много работаешь, тебе надо хорошо спать. Ты очень устаешь задень. Ходишь как старуха.
– Я лягу на полу, на тюфяке.
На пороге спальни появился Престон.
– Какой я дурак, что не догадался раньше! Конечно, вы будете спать в своей постели. Я обойдусь креслом.
Джозеф ухмыльнулся:
– Согласен.
Матильда бросила сердитый взгляд на индейца.
– Это растревожит вашу рану. Я буду спать в кресле. Мне не привыкать.
– Я могу поспать на тюфяке.
– Там мало места. Ваш рост…
– Можно подвинуть мебель.
– Готово. У вас обоих есть постель.
Доска прочно упиралась концами в желобки, проделанные в спинке и ногах кровати, видимо, как раз на такой случай. Не говоря больше ни слова, Джозеф вышел. Престон и Мэтти уставились друг на друга. Прошла долгая минута. Престон протянул руки. Матильда кивком указала на кровать. Он сел на край матраса, и она быстро приковала его правое запястье к столбику кровати. Отступив назад, девушка достала из кармана маленький револьвер с перламутровой рукояткой, проверила заряд и положила оружие на стул у своего края кровати.
– Нарушите границу хоть на дюйм – лишитесь кое-чего важного.
– На вашем месте я бы так не волновался. Престон лег на правый бок, спиной к разделявшей их доске, сунув руку под подушку.
– Я джентльмен – в самом лучшем смысле этого слова. Но дело не только в этом. Вы не в моем вкусе!
Он закрыл глаза. Матильда выскочила из спальни как ошпаренная. Что это значит? Она сгребла в кучу угли в камине, задула лампу. Его слова никак не шли у нее из головы. Она вернулась в спальню, нарочно громко топая, и вытянулась на своей половине постели, не раздеваясь. Несколько минут прислушивалась к его ровному дыханию и наконец не выдержала:
– Что вы имели в виду – не в вашем вкусе?
Престон изобразил похрапывание. Матильда снова улеглась, скрестив руки на груди. Постепенно ее дыхание замедлилось и стало ровным – она крепко заснула. Престон скривил губы в довольной улыбке. Двигаясь медленно и бесшумно, он встал, вытянул обе руки и сделал несколько осторожных шагов. Перегнувшись через кровать, взял со столика ключ от наручников. Ей, видимо, не пришло в голову, что он сможет до него дотянуться. Освободив руку, Престон оставил второй наручник болтаться на столбике кровати.
Растирая запястье, Престон на цыпочках вошел в гостиную. Его глаза привыкли к темноте, и рассеянного света было достаточно, чтобы добраться до камина. Его оружие лежало на каминной полке. Большой охотничий нож он засунул за правое голенище, а тонкий стилет – в особые ножны, свисавшие под рубашкой вдоль спины. Пистолеты пусть лежат, куда она их положила, но без ножей он чувствовал себя неуютно.
