– Да, наверное.
– Так вам нет нужды утруждать себя. Предоставьте все мне.
– Предоставить вам?
– Ну да. Я буду вашей горничной. Столько, сколько вы здесь пробудете.
Виктория отступила на шаг. Конечно, она знала обычаи. Леди полагалось иметь прислугу. В высшем обществе это было в порядке вещей. Девушки помогали дамам раздеваться, купаться в ванне, потом укладывали им волосы. Но у нее самой никогда не было горничной, и вряд ли она нуждалась в ней сейчас.
– Спасибо, Бетэнн, но я не вижу необходимости.
У девушки задрожала нижняя губа.
– Я вам не нравлюсь?
– О нет. Дело не в этом. Просто это излишне. Я сама в состоянии все сделать.
– Вы не представляете, как рассердится мисс Тереза, если вы отошлете меня назад. Тогда мне не миновать порки.
Виктория заколебалась. Может, и впрямь ее накажут? Да, в это можно было поверить.
– Ну хорошо, вы поможете мне раздеться.
У Бетэнн заблестели глаза.
– О, спасибо вам, мэм, – сказала она. – Я аккуратно.
И она действительно постаралась. Осторожно расстегнула ее пыльный дорожный костюм, сняла с нее туфли, затем нижнюю юбку. Но когда она взялась за сорочку, Виктория упреждающе вскинула руку вверх.
Бетэнн в растерянности остановилась:
– Я сделала что-то не так? Вам больно?
– Нет-нет. Просто я думаю, этого достаточно.
– Позвольте мне снять с вас корсет. Вы сразу вздохнете свободно.
Девушка быстро освободила ее от корсета. Виктория не успела опомниться, как уже стояла голая. Бетэнн с любопытством рассматривала ее, словно призовую лошадь.
– О, теперь я понимаю Корда. Вот откуда такой пожар! То-то я смотрю, он на себя непохож, когда привел вас сюда, чтобы вы искупались. Да, с таким телом я бы и не подумала возвращаться на тяжелую работу.
Виктория быстро села в воду и с облегчением вздохнула, когда пена укрыла ее.
Но Бетэнн еще не выговорилась. Она подошла ближе и, прищурив глаза, сказала:
– Говорят, вы любовница Красного Герцога. Наверняка вы знаете что-нибудь заковыристое. Позже поделитесь со мной? Покажете, как лучше ублажить мужчину? Я делаю все, чтобы научиться. Мне очень хочется, чтобы у меня были свои постоянные клиенты, которые бы меня ценили.
– Мне очень жаль, но…
– Да-да, я знаю. Конечно, неразумно раскрывать секреты ремесла, но не судите меня строго.
– Нет, Бетэнн, я была бы рада помочь вам, но единственное, что я умею, это писать… ну, вы понимаете, о чем я говорю. Я описываю события, вещи…
– О, тогда вы должны знать разные любовные словечки. Да? Расскажете, что обожают мужчины?
Виктория второй раз пошла на уступки.
– Хорошо, Бетэнн. Если будет время, я буду рада познакомить вас с некоторыми словами.
– О, благодарю вас, мэм! Вы не представляете, как это много значит для меня. Ведь я совсем недолго училась в школе.
– Очень жаль, что вам не повезло. Я сделаю все, что смогу. Но сейчас мне очень хочется побыть одной, просто полежать в горячей воде.
– И тем временем придумать несколько таких словечек для Корда? Это вы здорово сообразили! Купайтесь, а я приду позже. Принесу вам ужин и помогу одеться.
– Спасибо.
Когда Бетэнн тихо притворила за собой дверь, Виктория закрыла глаза, затем вновь широко распахнула. Надо бы встать побыстрее и запереться на ключ, если это возможно.
Глава 3
Ей очень хотелось избавиться от нее – от этой руки, настойчиво теребящей ее в попытке вывести из глубокого сна.
– Не надо, – сонно пробормотала Виктория, очнувшись наконец, и тут же снова зарылась в покрывало. – Оставьте меня.
В ответ раздался хрипловатый хохот, и назойливая рука вновь потянулась к ней. Виктория недовольно заерзала, пытаясь освободиться, но в этот момент с нее сдернули покрывало.
– Проснитесь, Виктория, – сказал Корд. – Пора наконец, черт возьми! Везет же Красному Герцогу! – глухо буркнул он.
Виктория открыла глаза и увидела, как Корд, склонившись над ней, жадно смотрит на ее тело и как потемнели его карие глаза. Она тотчас попыталась прикрыться, но он оказался проворнее и успел сбросить покрывало с постели.
– Виктория! Будет вам изображать застенчивость!
Она оглядела себя и совершенно растерялась, когда сообразила, в чем дело. Вот почему Корд так пристально смотрел на нее!
Вчера у нее не было собственного белья на смену. Все ее носильные вещи остались в чемодане, который уехал вместе с дилижансом. Поэтому после купания Бетэнн и одела ее в этот прозрачный пеньюар. Виктория никогда не носила подобных одеяний. Дома она обычно спала в простой ночной рубашке из хлопка. Пеньюар с кружевной отделкой по корсажу и нижней кромке хоть и закрывал ее до пят, впереди имел слишком глубокий вырез, позволяющий видеть значительную часть груди. Просвечивающий бледно-зеленый шелк не скрывал тела, скорее наоборот – привлекал к нему глаз.
– Если б вам, как джентльмену, достало вежливости, вы бы отвернулись, – резко сказала Виктория, найдя наконец нужные слова.
– Но я не джентльмен, а посему не стану этого делать. Ваш вид разжигает во мне аппетит.
– Может, вы все-таки перестанете оскорблять меня и выйдете, чтобы я могла одеться?
– По-вашему, я оскорбляю вас? Если вы так воспринимаете мои слова, тогда вы, должно быть, другая Виктория. Неужто до сих пор я имел о вас превратное представление? – Корд поднял глаза и с удивлением заметил гнев и замешательство в ее лице. – Разыгрываете спектакль? У вас неплохо получается. Но меня не проведешь.
– Немедленно уйдите. Вы слышите меня?
– Завтрак на туалетном столике и там же ваш серый костюм. Он выстиран. Поторопитесь с едой и оденьтесь, потому что я хочу взять вас в город. Ваша одежда не годится для поездки. Нужно купить вам что-то новое.
– Воображаю, на что я могу рассчитывать, если то, что сейчас на мне, у вас считается эталоном.
– Я бы с удовольствием провез вас в этом одеянии через всю страну, – сказал Корд. – Увы, тогда от вашей кожи ничего не останется.
Виктория села, прикрыв руками грудь, чтобы он мог видеть как можно меньше. К своему удивлению, она неожиданно отметила, что испытывает странное чувство. Это было какое-то непонятное возбуждение, зарождающееся глубоко внутри ее. Она покраснела, и краска смущения на ее лице делалась тем гуще, чем дольше он смотрел на нее. Бросив взгляд на картину, она вдруг подумала о его теле. Представила, как он выглядит без одежды. Она поспешно отвела глаза. Что с ней случилось? Прежде у нее никогда не возникало подобных мыслей. Ни один мужчина не действовал на нее так, как Корд. Сознавая пагубность его влияния, она в безысходности мысленно возвращалась к Красному Герцогу. Лучше бы она оказалась с ним, потому что в нем, как она считала, было больше от джентльмена, нежели в Корде.
