Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
А тут однажды моего благодетеля взяли да пристрелили. Да не кто-нибудь, а двое продажных копов, которые работали на одного из наших конкурентов. Вроде как приехали пригласить его на допрос, а он заартачился. Ну и влепили ему полную обойму в голову.
Не стал бы он артачиться! У него адвокаты были прямо звери какие-то! Один бывший прокурор даже. Их все боялись.
И что вы думаете, я сделал? Правильно! Сразу дал тягу! Бросил и квартиру, и автомобиль с кожей и с деревом, и костюмы эти чертовы, и даже в банк не заскочил перед отъездом. Меня там точно с нетерпением ждали. Возможно, те же копы. Просто я сел на один маленький кораблик и уплыл в Нью-Йорк, где жил папин дальний родственник, врач-психиатр. Он и сам был сумасшедшим старикашкой. Я у него в клинике устроился работать санитаром, в Нью-Джерси. Там, в Штатах, и пересидел семь лет, пока в Сан-Паулу не забылась вся эта дрянная история. А когда вернулся, узнал, что и конкурента пристрелили, и следующего потом, и еще двоих. Обо мне, конечно, в такой кровавой каше все давно забыли.
Поэтому я более или менее понял то, что мне рассказал Иван, но вот почему он не дал деру сразу, когда хлопнули его шефа, не знаю. Выходит, сам хлопнул? Я, кончено, понимаю разницу в масштабах: Бразилия — Россия, шайка по торговле всякой дрянью — и крупная великосветская банда по производству и торговле чем-то очень важным и большим. Но все же, как говорил старый тощий немец в нашем парк-отеле, герр Штраус, алгоритм один и тот же. То есть формула верна как для мелких дождевых червяков, так и для крупных питонов. Поэтому я имею право делать выводы. У меня тоже есть свой опыт, какой-никакой. И позитивный, и негативный. Как мои белые зубы на фоне кожи цвета замши.
А тут в России стали происходить очередные события. Они сильно повлияли на расстановку сил в той части общества, которое, по существу, все и решает. Что-то там с родиной моей матери стало твориться роковое. Один президент, престарелый, забавный такой, под самый Новый год у всех слезно попросил за что-то прощения и благополучно смылся. Я когда-то видел по «ящику», как он в Германии дирижировал спьяну каким-то оркестром и танцевал, а еще, как в Белом доме в Вашингтоне над ним хохотал до слез весельчак Билли. Билли вообще-то и сам был хорош! Но этот куда лучше!
По словам Ивана, того президента попросили отскочить в сторону от кормушки, но он настоял, чтобы у раздаточного прилавка остался кто-то из его родни или друзей. У нас такого не бывает! Приходят генералы и бьют по жирным мордам. Потом кто-то бьет по их мордам. Треск стоит страшенный! И никто не хохочет, хоть оркестрами и дирижируют. Тут у нас, конечно, разница. А у них, то есть на далекой маминой родине, больно щиплют под столом, до синяков, до крови, и шипят, как змеи.
Тогда от их стола отвалились многие. Разбежались по всему свету, стали письма писать, жалобы, угрожать. Кого-то посадили надолго, кому-то посоветовали дать деру, как я тогда метнулся в Нью-Йорк к сумасшедшему родственнику-психиатру. Кто не понял намеков или не поверил, тот сел. Надолго.
А еще тот, кто приходит на смену Первой Заднице, обычно сразу вычисляет самого вероятного конкурента, то есть, по существу, Вторую Задницу, и тут же отправляет его за решетку. Очень далеко!
У нас тоже так часто бывает. Конкуренция — она и есть конкуренция! Как в животном мире, так и у людей. Не признавать этого — значит противиться природе.
Но у людей это выражено по-своему. Скажем, если у кого-то много денег, а он не собирается ими делиться или же ставит особые условия, их просто отнимают. По возможности все. При этом непременно делают вид, будто все по закону.
А как же, конечно, по закону. По закону природы, если хотите. Ну и что с того, что не в мире зверей, а в сообществе людей! Один суд накладывается на другой, соответственно и тюремные сроки растут. А если обнаруживается множество друзей, то и им находят место где-нибудь подальше. Например, вблизи вечной мерзлоты.
Получается, в их стране всегда два «царя», как два полюса: плюс и минус. Один — на троне, другой — на нарах. За того, кто на троне, руками и ногами (не обязательно — головой) перепуганное насмерть разношерстное большинство, а за того, кто на нарах, — настороженное, хоть и просвещенное, меньшинство. Один как мышцы эпохи, а другой как совесть, то есть дух. А вот что нужно народу — мышцы или дух? Я не знаю.
У них, в России, уже был такой случай в истории, когда двое вдруг поменялись местами: тот, что был на троне, пошел на нары, где его потом благополучно шлепнули вместе со всей семейкой, а тот, что был на нарах и в эмиграции, пересел на трон. Известно, что из этого вышло! Мир содрогнулся. Лучше бы уж каждый оставался на своем месте, честное слово!
А еще у них всегда имеются важные, незаменимые сумасшедшие. Но их не сразу разберешь. Это потому, что они вместе со всеми идут в политику, а там ведь все поначалу выглядят более или менее одинаково. Это уже потом становится ясно, у кого из них еще с рождения крыша поехала.
Возьмите, скажем, Александра Македонского, или вот еще — Чингисхана, или Наполеона Бонапарта. Да хотя бы и Гитлера, Сталина, Муссолини, Франко, Мао или даже этого упыря Ким Ир Сена, или, например, Фиделя Кастро… С добром ведь будто все поначалу идут. Кроме как о справедливости, ни о чем больше и не говорят. Только люди уши развесят, а они хлоп по планете кулаком (да даже пусть лишь по своей собственной земле!), и из нее, как из рождественского поросенка, кровь брызжет. Хорошо еще, когда такие только на вторых ролях оказываются, а если — на первых…
Это мне все именно так Иван Голыш говорил. Возможно, и его бы самого постригли на целую голову, как некоторых непонятливых. Но он увернулся.
У меня мама, как я уже говорил, из Сибири. Она мне про тамошние красоты время от времени даже что-то рассказывала. Но в Сибири есть еще одна уникальная особенность — лагеря для тех самых непонятливых.
Я ведь в Сибири и родился — у белой мамы и у черного папы, бразильского инженера, которого почему-то именно туда послали немного подработать. Замшевым я получился, необычной расцветки для ослепительно белых русских снегов. Но я не помню этих снегов, потому что меня увезли в Бразилию совсем еще маленьким.
А ведь русские, которых укорачивают на голову, все местные! Что же они намеков-то не понимали?
Иван как раз понял. И сразу слинял в Англию. Правда, сначала полгода пожил в Швейцарии, в Женеве. И только уже потом решил, что в Англии лучше. Именно в это время он стал крепко выпивать и почти втянулся в это легкое и вольное дело. Однако что-то внутри него крепко нажало на тормоза, и он вообще отказался от спиртного. Вокруг все думали, что Иван в прошлом алкоголик, а он никого и не разубеждал.
Может, он и был алкоголиком по рождению, но вовремя сам об этом догадался и надавил себе на глотку. Потому-то, проживая уже в нашем парк-отеле, он с такой брезгливостью относился к постоянным запоям другого русского — Товарища Шеи.
Однако вернемся в те годы.
К нему в Англии подкатил беженец из России, сказочно богатый тип. Этот неутомимый интриган предложил употребить все силы и средства, чтобы тех, кто им намекал уплыть из родины подальше, тоже выставили из России. То есть поменяться с ними местами.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
