Джеймс слегка улыбнулся. Ему всегда нравился этот старый вор.
– Ну что, Джекем? Косточки ноют на погоду?
Мужчина остановился, одернув свой традиционно кошмарный жилет.
– Бывало и похуже, впрочем, до этого лета бывало и получше.
Было понятно, что старик тяжело воспринял потери среди «лжецов».
Джеймс кивнул и продолжил свой путь. Настроение испортилось, и продолжать разговор даже с таким старым приятелем, как Джекем, не хотелось.
Коридор наверху вел в комнаты, где, если ситуация становилась слишком напряженной, на некоторое время могли укрыться действующие агенты.
Постороннему человеку эти комнаты показались бы обычными, скромными, как монастырские кельи, спальнями, которыми, как правило, располагают многие лондонские клубы.
Джеймс достиг конца коридора и подошел к стене, отделанной отполированными дубовыми панелями. Одной рукой он нажал на небольшую пластину у себя над головой, второй – на такую же дощечку, но расположенную на уровне пояса.
Раздался щелчок, и стена перед ним раздвинулась на несколько дюймов, Джеймс сдвинул панель и шагнул в образовавшуюся нишу. Когда, негромко щелкнув пружиной, хорошо отлаженный механизм вернул потайную дверь на место, стена вновь приобрела свой прежний вид.
С этой стороны коридор был чуть темнее, но в нем уютно и гостеприимно пахло старыми книгами и чуть влажным шерстяным ковром.
Это был настоящий дом Джеймса, хотя он не шел ни в какое сравнение с лондонским особняком, который он купил по настоянию своей сестры; он не дотягивал даже до Эпплби, ланкаширского поместья, унаследованного Джеймсом после смерти отца.
Этот клуб был его домом, эти люди были его семьей. Те, которые еще остались…
Он вспомнил слова Саймона Рейнза: «Нам всегда не хватало людей. Мы всегда испытывали нехватку специалистов. Сейчас мы располагаем двумя карманниками, одним лазутчиком, четырьмя филерами, тремя шпионами и, не считая тебя, только одним активно действующим агентом».
Не считая его.
Если бы не Джеймс, такой нехватки не было бы. Не было бы пустых спален, не было бы пустующих кресел в комнате для собраний. Не было бы невыполненных заданий…
Джеймс закрыл глаза. Он не станет упиваться чувством своей вины. Не было времени на слезливое и бесполезное самоуничижение. Он должен принять эту боль, чтобы исправить свою ошибку я найти убийц.
Он вошел в шифровальную. Большую ее часть занимали стеллажи, заполненные кипами бумаг, книгами и даже свитками. Этим стенам был известен каждый тайный шифр, когда-либо использовавшийся британскими военными, и даже незнакомые им.
В комнате стояло несколько столов, за одним из них сидел темноволосый джентльмен. В кресле напротив расположился худощавый молодой человек.
Фишер, единственный, кто уцелел…
В результате предательства на «лжецов», блестящих дешифровщиков, обрушилась вся мощь тайных служб Наполеона, буквально одержимого секретными кодами, Фишер в то время только обучался своему ремеслу и оказался единственным криптографом, которому удалось уцелеть.
Теперь молодой человек возглавлял это крошечное подразделение.
Джеймс окинул взглядом пустые столы. Мысленно отдав долг памяти погибшим, он закрыл глаза и повторил свою тайную клятву.
«Мою жизнь за ваши жизни».
Однако он понимал, что никогда не сможет забыть то что произошло.
– Джеймс? Извини за беспокойство…
Тряхнув головой, Джеймс наклеил на лицо притворную улыбку.
– Прости. Немного замечтался.
Он придвинул стул и сел напротив Далтона Монморенси, лорда Этериджа, Мастера – «Клуба лжецов». Кодовое имя – Джентльмен.
Коллиз, племянник Далтона, за глаза и только шепотом называл Мастера великим двигателем, а Джеймс, не испытывавший перед шефом страха и не являвшийся его родственником, обращался к Мастеру просто «сэр».
Далтон кивнул ему.
– Как твое плечо?
Меньше всего Джеймсу хотелось думать о своей ране.
– Прекрасно, – ответил он.
– Теми тренировок, выдерживаешь?
– Да, мамочка. – Джеймс натянуто усмехнулся. Далтон оставался невозмутимым.
– Прошу тебя серьезно отнестись к своему здоровью. Нам необходимо, чтобы Грифон вернулся в строй. В клубе, помимо тебя, остался только один действующий агент…
– Это мне известно, – прервал его Джеймс. Звание «лжеца», которое еще недавно он носил с гордостью, теперь не подходило ему, как доспехи с чужого плеча. – Хочешь ознакомиться с результатами поиска?
Далтон подмял брови.
– Итак, какие новости по нашему объекту?
– И хорошие, и плохие, – ответил Джеймс. – Мы обнаружили его.
Фишер выпрямился на стуле.
– Где? Когда мы сможем доставить его сюда?
– Фиблс предоставил новые сведения сегодня утром. – Джеймс с расстроенным видом бросил на стол папку. – Где? Во Франции. Когда? По-видимому, никогда, поскольку он скорее всего уже как минимум несколько месяцев работает на Наполеона.
– На Наполеона? – Фишер, казалось, уменьшился в размерах. – Хотите сказать, что моим противником является Руперт Этуотер? – Молодой человек судорожно сглотнул. – Я… но ведь это сам Этуотер! Он выдающийся. Ему нет равных. Его ученик был моим учителем! – Фишер, казалось, вот-вот разрыдается. – Он был «лжецом». Одним из нас. Как он мог?!
Джеймс отвел глаза, чтобы не видеть разочарованной физиономии Фишера.
– Кто знает? – с горечью произнес он. – Деньги? Власть? – Стиснув зубы, он мрачно смотрел в пол. – Женщина?
Далтон взял в руки папку и быстро пробежал глазами ее содержимое.
– Такого человека можно было подкупить?
Джеймс раздраженно дернул плечом.
– Я не слишком хорошо его знал. Он вышел в отставку вскоре после того, как я вступил в клуб. С ним работал Саймон. Возможно, Курт тоже хорошо его знал, хотя сомневаюсь, что в то время шифровальщик и наемный убийца могли работать в тесном контакте.
Фишер фыркнул.
– Надеюсь, что нет! Не хватало еще общаться с этими душегубами!
Далтон холодно посмотрел на молодого человека.
– Мы все «лжецы», Фишер, и в равной степени служим Короне, поскольку каждый из нас может предложить ей только свою жизнь. И каждый член нашего клуба выполняет свою, порой жизненно важную для остальных задачу. Все мы твои соратники – от необразованных карманников и убийц… до великолепно образованных джентльменов.
Он с упреком взглянул на Джеймса.
