На Марину он обратил внимание на студенческой научной конференции, где выступал с докладом. Высокая худая преподавательница, сидевшая в комиссии, задавала ему вопросы и с неподдельным интересом слушала его ответы.
Он подождал ее у выхода из института. Когда аккуратно схватил ее под локоть, она вздрогнула, изогнула и без того изломанную бровь.
– Не пугайтесь. Я провожу вас до дома. Женщина сыронизировала:
– Малыш, тебе сколько?
– Два.
– Что?
– Я пью кофе с двумя кусками сахара.
– Какая наглость!
– Какая? Возбуждающая, не так ли?
– Малыш, я замужем.
– Меня зовут Андрей.
– Мои дети чуть младше тебя.
– Смотрите, падает снег, а так тепло… – Парень энергично моргнул, осыпав снежинки с ресниц.
– Какой смысл начинать знакомство?
– Вам к лицу это пальто.
– Ты слышишь, что я тебе говорю? – истерично воскликнула собеседница.
– Да.
– И?
– И я собираюсь проводить вас до дома, – улыбнулся Андрей. Для сорока двух лет Марина выглядела свежо. Она красила волосы в ядовито черный цвет, который оттенял ее бледную кожу.
Они занимались любовью на съемной квартире, а потом беседовали об экономике и политике. Андрей обычно сидел на подоконнике и дымил сигаретой. Его обнаженный торс выделялся темным силуэтом в светлом квадрате окна. Марина лежала на кровати и одну за другой выдавала умные фразы. Парень гадал: смогла бы любовница понять, расскажи он о своем желании убить? Марина отличалась от остальных женщин. Возможно, она дала бы мудрый совет.
– Я развожусь, – обронила она после особо удачного секса.
– Зачем? – удивился Андрей.
– Опостылело жить с нелюбимым человеком.
Марина больше ничего не сказала, но парень прочитал ее надежды: «Отныне хочу быть лишь с тобой». В опущенных уголках ее губ затаился легкий намек на обязательства. Это не входило в его планы. «Она не так уж умна, эта Марина», – Андрей перестал ей звонить. Чтобы забыть женщину, парню понадобилось не меньше недели. Процесс забывания забрал много душевных сил. Он так яростно забрасывал сердце камнями доводов разума, что заболел и на полмесяца слег с ангиной. Когда выздоровел, постановил, что впредь будет осторожнее.
С тех пор он был близок с женщинами исключительно на физиологическом уровне, что его полностью устраивало.
Желудок свело. Наступил вечер, а Андрей, как обычно, забыл пообедать. Выключил компьютеры, накинул кожаный плащ и покинул кабинет. Решил поужинать в первом попавшемся ресторане. Даже не прочитал название. Прошел в просторный зал, сел за столик у окна, сделал заказ.
– Господин Немов, ты ли? – знакомый голос раздался у самого уха. Андрей поднял глаза.
– Леопольд Львович, сколько лет!
Лет прошло пять или шесть. Пожилой импозантный мужчина с кошачьим именем был первым шефом, на которого работал Андрей. Он, еще студент, заявился прямиком в приемную директора солидного банка и потребовал аудиенции. От подобной наглости онемела не только секретарша, но и сам босс, когда в его кабинет без разрешения ворвался посетитель. Андрей улыбнулся, вспомнив, как в течение получаса описывал потенциальному работодателю разработанные им новаторские предложения, позволявшие привлечь новых клиентов и увеличить процент вкладов. Потом полчаса повторял то же самое приглашенным в кабинет директора специалистам. На следующий день в его трудовой книжке уже значилась первая запись. Через четыре года Андрея, известного столичного аналитика, переманила конкурирующая контора.
– Не забыл имя-отчество, приятно, – сыронизировал мужчина, и, не дождавшись ответа, продолжил:
– Не возражаешь присоединиться к нам?
Андрей взглянул на соседний столик, за которым сидела синеглазая блондинка, спутница давнего знакомого.
– Не возражаю.
Разговор не слишком клеился. Парень нехотя рассказывал «где он да как», иногда из вежливости задавал вопросы. Когда принесли ужин, беседа стала более отвлеченной: о блюдах, о погоде. Андрей изредка посматривал на подругу банкира – молоденькую и привлекательную. Ее кукольное лицо с пухлыми губами было напрочь лишено намека на интеллект. При такой девочке можно обсуждать какие угодно секретные планы и не опасаться утечки информации. Вряд ли она поймет хоть слово.
– Извините, отвечу на звонок, – Леопольд Львович поспешно вскочил с покрытого атласной материей стула.
«Жена, сто процентов. А любовнице внушает, что разведется».
– У Лепы всегда столько дел, – прокомментировала блондинка с очевидной гордостью.
– Оп-па, да вы говорить умеете, – Андрей изобразил удивление.
– Вы думали, я немая? Почему? – искренне полюбопытствовала барышня, не уловив сарказма.
– У вас внешность, как у игрушечной Барби. Знаете, за границей выпускают кукол в натуральную человеческую величину.
– Ой, спасибо.
Парень не сдержался:
– Вы действительно считаете, что я комплимент сказал?
– А разве нет? – Девушка хлопнула длинными ресницами.
«Такая тупость очаровательна», – отметил про себя Андрей, а вслух произнес:
– Я вас сравнил с безмозглым резиновым изделием, пригодным лишь для удовлетворения похоти.
– У вас хорошее чувство юмора, – улыбнулась собеседница.
«Безнадежно».
– Я смотрю, тут дискуссия разгорелась? – мужчина вернулся на прежнее место.
– Да нет, Леопольд Львович, я объясняю вашей подруге, что вынужден попрощаться.
– Ну что ж, рад был увидеться.
Андрей пожал протянутую руку, кивнул блондинке. Его раздражали встречи, которые оживляли прошлое и затягивали в водоворот воспоминаний. Зачем, спрашивается, он согласился на бессмысленный совместный ужин?
Он ехал медленно, внимательно глядя по сторонам. Заметив вывеску интернет-кафе, припарковал машину. Прежде чем зайти внутрь здания, остановился со смутной догадкой: что-то не так. За минувший час город изменился. Дороги, дома, фонари – все стало другим. Пальцы застыли на ручке двери. Андрей еще раз обвел взглядом окружающий пейзаж. Отгадка вертелась над головой надоедливым комаром, была почти осязаемой, но неуловимой одновременно.
– Ладно, прочь метафизику, – Андрей потянул дверь и шагнул в теплоту помещения.
Софочка недовольно фыркнула вслед грубияну. Она не подала виду, что обиделась, тогда как было неприятно. Почему большинство мужчин считает, что если женщина красива и следит за собой, то у нее нет души, ее невозможно ранить? Хотелось плакать. Настоящими, человеческими, а вовсе не кукольными слезами. Да, она не встревает в мужские разговоры, потому что все равно ничего умного не скажет. Но разве это плохо? Ей хватает мозгов не строить из себя профессора.
