— А можно ли что-нибудь сделать, чтобы уменьшить опухоль?
— Именно для этого она под капельницей. Но чересчур большая доза медикаментов может дать негативный эффект.
— Значит, она будет просто вот так лежать?
— Нет, — терпеливо объяснил доктор. — Ваша жена будет лежать и выздоравливать. Человеческое тело — это изумительная вещь, мистер Макгилл. Пока мы ждем, оно работает само.
— Чем мы можем помочь? — спросила из-за спины Джека Кэтрин.
Джек вздрогнул, но не отвел взгляда от доктора.
— Не многим, — ответил Бауэр. — Спросите у сестер-сиделок, специализирующихся на коме, и они вам скажут, что с больной нужно говорить. Рассказывают, что коматозные пациенты что-то слышат и даже могут повторить это с пугающей точностью после того, как придут в сознание.
— Вы в это верите? — спросил Джек.
— Это не согласуется с научными представлениями. — Бауэр слегка понизил голос. — Мои коллеги к таким вещам относятся с насмешкой. Но я лично не думаю, что разговорами с таким пациентом ему можно причинить какой-то вред.
— И что же нужно говорить?
— Что-нибудь хорошее. Если она вас услышит, то пусть услышит хорошие вещи. Скажите, что с ней все в порядке.
— А как быть с девочками? — спросил Джек. — У нас две дочери — тринадцати и пятнадцати лет. Они спрашивают, что с мамой. Возможно, я сумею их удержать. Если есть шанс, что она придет в себя сегодня или даже завтра, нет смысла их пугать. Может, мне сказать им, что она все еще не очнулась после анестезии, и оставить дома?
— Нет. Привезите их — их голоса помогут ей сосредоточиться.
— Как она выглядит? — спросил Джек. — Девочки не испугаются?
— С одной стороны ее лицо поцарапано, к тому же оно опухло и начинает темнеть. Одна рука порезана стеклом…
— Сильно? — прервал его Джек. Кажется, появился новый повод для беспокойства.
— Она художница, — добавила сразу уловившая суть дела Кэтрин. — Левша.
— Именно левая рука у нее и поранена, — ответил Бауэр, — но как будто ничего страшного. Вряд ли будут какие-то последствия. Нога у нее в гипсе и на растяжке, и еще мы перебинтовали ей ребра на тот случай, если она станет беспокойной. Это все.
— Беспокойной, — повторил Джек, гадая, что это может означать. — Это вроде припадков?
— Иногда вроде припадков, иногда больные просто становятся беспокойными и совершают некие странные движения. Но вообще она может оставаться и совершенно неподвижной вплоть до того момента, когда придет в сознание. Вот это как раз и напугает ваших дочерей больше всего. Ее молчание расстроит их больше, чем любые движения.
Джек попытался все это переварить, но не смог. Картина, которую нарисовал доктор, была полной противоположностью тому образу Рэйчел, к которому он привык.
— Когда я смогу ее увидеть?
— Когда мы убедимся, что ее состояние стабильное, то переведем в реанимацию… Нет, — пояснил он, увидев, как расширились глаза Джека, — это не значит, что она в критическом состоянии, просто мы хотим, чтобы за ней как можно лучше присмотрели. — Доктор взглянул на висящие на стене часы. Было десять минут пятого. — Дайте нам еще час.
В этом кафетерии Джек и Кэтрин были не одни. За столиками сидело несколько человек из числа медицинского персонала — одни поглощали ранний завтрак, другие не спеша тянули кофе. Было тихо, лишь время от времени позвякивали ложки.
Джек заказал один кофе, один чай и одну сдобную булочку с изюмом — кофе для себя, остальное для Кэтрин. Когда она разрывала еще горячую булочку, ее ногти хищно поблескивали в свете ламп.
С минуту Джек рассеянно смотрел на Кэтрин, затем переключился на кофе. Сейчас кофеин был ему остро необходим. Есть он не мог, просто сидеть и ждать — тоже. Мысль о том, что Рэйчел может умереть или остаться умственно неполноценной, была совершенно невыносима.
Сделав большой глоток, он поставил чашку с кофе на столик и посмотрел на часы, затем потянулся и снова на них посмотрел. Время не изменилось.
— Я не могу представить ее здесь, — сказал Джек, с отсутствующим видом глядя по сторонам. — Она ненавидит больницы. Когда рождались девочки, она сразу убегала. Если бы она работала на ферме, то рожала бы прямо в поле.
Кэтрин кивнула:
— Могу этому поверить. Среди членов клуба Рэйчел всегда отличалась своей независимостью.
Среди членов клуба? Джек с трудом представлял себе Рэйчел в каком бы то ни было клубе. Пока они были женаты, она не желала ни к кому присоединяться — и это в городе, где по любому поводу всегда собирались целые толпы. Она отвергала все это, она отвергла даже его, Джека, когда упаковала свои вещи и уехала на юг, в Большой Сур, — чтобы заниматься тем, чем отказывалась заниматься под его крышей.
— Должен же существовать хоть какой-то клуб, — потрясенный этой мыслью, пробормотал он.
Кэтрин на миг перестала жевать.
— Что вы имеете в виду?
— Почему вы сидите здесь всю ночь?
Она положила на тарелку кусок булочки и тщательно вытерла руки салфеткой.
— Рэйчел — моя подруга. Было бы несправедливо, если бы никто не дожидался возле операционной, чтобы узнать, выживет она или нет.
— Ей всего лишь накладывали гипс. Кроме того, я теперь здесь. Так что вы можете ехать.
С минуту Кэтрин смотрела на него, затем, едва заметно помотав головой, взяла в руки чашку с тарелкой и встала.
— Вы бесчувственная дрянь, Джек, — спокойно обронила она. — Неудивительно, что Рэйчел от вас ушла.
К тому времени, когда Кэтрин переместилась в дальний угол кафетерия, Джек понял, что она права только отчасти — он не только бесчувственный, но и неблагодарный. И тогда он понял и другое — почему эти две женщины подружились. Если бы он подобным тоном стал говорить с Рэйчел, она бы тоже ушла.
Забрав свой кофе, Джек подошел к Кэтрин.
— Вы правы, — тихо сказал он. — Я действительно проявил бесчувственность. Вы — ее подруга, вы провели здесь много часов, и я благодарен вам за это. Я устал, напуган и чувствую себя беспомощным. Наверное, все дело в этом.
Внимательно посмотрев на него, она вернулась к своей булочке.
— Можно мне сесть? — спросил Джек. Ему вдруг очень этого захотелось. — Мы же все-таки товарищи по несчастью. В конце концов, подруга Рэйчел — моя подруга, да?
Казалось, прошла вечность, прежде чем Кэтрин указала ему на свободный стул. Сделав глоток, она отставила чашку в сторону и, пристально глядя на нее, тихо сказала:
— Замечу для протокола, что вы мне не друг. Рэйчел — да, но она заслужила это право. Я не слишком легко подпускаю к себе людей, а вы начинаете даже не с нуля, а с отрицательной величины. Не только вы один устали, напуганы и чувствуете себя беспомощным.
