Айка дома не было, хотя в окне в спальне и горел нижний свет. Она долго стояла перед дверью, звонила, стучала. Потом долго возвращалась в кампус. И не спала всю ночь.
Встретиться удалось только через два дня.
— У меня для тебя хорошая новость, — сообщила Лиза уже в постели.
— Что такое? — усмехнулся он. — Выиграла в лотерею? Или купила что-то на распродаже?
Ее немного покоробил такой тон, но она списала его на усталость.
— У нас будет ребенок. Я была у врача.
Последовавшее далее не входило ни в один из проигранных ею сценариев. Это было настолько ужасно, что в какой-то момент Лиза закрыла глаза и заткнула уши. Она не знала, как долго была в отключке, но, когда очнулась, Айк сидел рядом на диване и говорил, что все будет хорошо, что он просто не ожидал, что у него есть план.
И она поверила. Хотела верить и поверила.
На следующий день он заехал за ней на машине, и они куда-то поехали. Куда-то далеко, едва ли не за город. В подъезде дома, куда повел ее Айк, было темно и пахло мочой. Ее едва не стошнило. Он долго тащил ее вверх по грязным ступенькам. За обшарпанной дверью их встретили двое — потрепанного вида женщина лет сорока и полный мужчина с нездоровым лицом и равнодушными глазами. Оба были в несвежих медицинских халатах.
Ее попросили раздеться. И только тогда она поняла наконец, что происходит, и попыталась вырваться.
— Придется отключать, — сказал мужчина с равнодушными глазами и посмотрел на Айка. — Помогите.
Айк обнял ее за плечи и стал нашептывать что-то на ухо. Лизу подняли и уложили на стол. Последним, что осталось в памяти, были эфирная маска и что-то блестящее, металлическое, страшное…
Она вернулась в колледж уже через два дня, но молчала целую неделю, и подруги даже думали, что она рехнулась, и вызвали Кейт. Сестра провела с ней еще три дня. Лиза не тронулась и осталась среди живых, но какая-то часть ее умерла, как и ребенок, которого у нее отняли.
— Черт возьми, Лиза, о чем ты говоришь! — Саймон Гринслоу даже хлопнул ладонью по столу. — Какой отпуск! Ты же прекрасно знаешь, что сейчас это невозможно. Конни собралась рожать. Джейк улетел на похороны в Чикаго. Милла разводится, и толку от нее никакого. Мне абсолютно некем тебя заменить. К тому же твой отпуск запланирован на июнь. Нет. Нет! — Он вышел из-за стола, подошел к ней и ласково обнял за плечи. — Ничего такого ведь не случилось, а?
— Нет, не случилось. — Лиза опустила голову. Вообще-то на успех она и не рассчитывала. Июнь обещал быть жарким, приближались внеочередные выборы мэра, а на редакцию как будто обрушились разом все тридцать три несчастья. — Просто, мистер Гринслоу…
— Саймон, — поправил он. — Мы же не в «Ньюс». Это там Грег Данкан требует называть его боссом. Кстати, твой приятель, Кен Джессон, уже прощупывает почву, предлагает свои услуги.
— Кен хочет перейти к нам? — искренне удивилась Лиза. — Мне он ничего такого не говорил.
Гринслоу усмехнулся. Копна седых волос и густые брови над слегка крючковатым носом придавали ему сходство с комиком Лесли Нильсеном, которое еще больше усиливалось, когда он улыбался.
— Тебе не говорил, а вот мне намекал. Это, конечно, между нами. Парень он ловкий, что и говорить, но ловкачей у нас и своих хватает. — Гринслоу наклонился и заглянул ей в глаза. — И все-таки, Лиз, что случилось? Ты ведь просто так отпрашиваться бы не стала, верно? Я же тебя знаю. Мы с твоим отцом… Извини. — Он покачал головой, похлопал ее по плечу и вернулся на место, зацепив по пути тяжеленную керамическую вазу, украшенную индейским орнаментом. — Никак не могу привыкнуть, что Ричмонда уже нет с нами. Да…
— Вы ведь давно его знаете… то есть знали? — осторожно спросила Лиза.
— Кого? Ричмонда? Конечно. Еще со школы. Всю жизнь прожили бок о бок. Был, правда, перерыв, когда я уезжал в Денвер. И мать твою тоже… — Гринслоу покачал головой. — Кстати, как Кейт?
— Спасибо, у нее все хорошо. — Лиза повернулась. — Что ж, я пойду.
— Подожди. Ты куда-то собралась? Далеко?
Она обернулась.
— Нет, не очень.
— За сколько дней думаешь управиться?
— Двух-трех, думаю, хватит.
Гринслоу посмотрел на настольный календарь. Постучал карандашом по зубам. Нахмурился.
— Сегодня у нас среда. Если успеешь сдать материал по своей теме, отработать за Джейка и если ближайшие три дня у нас не случится чего-то экстраординарного, я отпущу тебя до понедельника. Успеешь?
За один уик-энд? А почему бы и нет? Из Олимпии наверняка есть прямые рейсы до Тампы. Долго задерживаться там она не собиралась. Если заранее созвониться с Чалмерсом, то за два дня вполне можно управиться.
— Да.
— Тогда иди и работай. Материалы сдашь Кармен. Я ее предупрежу. Но не опаздывай, иначе твое место займет сама знаешь кто.
Лиза не удержалась от улыбки.
— Спасибо, мистер… то есть Саймон. Можете на меня рассчитывать.
— Ладно, посмотрим. — Он махнул рукой. — Все, проваливай. И скажи Кармен, чтобы зашла ко мне.
Редакция «Стандарта» занимала половину этажа, но отдельный кабинет имел только Саймон Гринслоу — все остальные довольствовались скромными застекленными кабинками. Сейчас половина этих кабинок пустовала. Пройдя на свое место, Лиза прежде всего составила план действий на три ближайших дня: взять интервью у Рэчел Пэдроу, кандидата на пост мэра (это должен был сделать Джейк), сдать «репортаж из зала суда» и подогнать кое-какие «хвосты». Работы не так уж и много, если подойти к делу организованно и не распыляться.
Первым делом она позвонила Рэчел Пэдроу, с которой ей уже доводилось встречаться полгода назад. Рэчел приехала в Мерфи-Лейк относительно недавно, пять лет назад, после окончания престижного Калифорнийского университета, и сразу объявила о своих высоких амбициях: стать мэром, привлечь инвестиции и, как она выражалась, «перетащить город в двадцать первый век», а уж затем идти дальше. Сейчас ей было двадцать восемь, и все опросы показывали ее очевидное превосходство над другими кандидатами, представлявшими различные группки местной элиты. На фоне своих соперников, троих мужчин и одной женщины, Рэчел выгодно выделялась не только молодостью, красотой и подтянутостью, но и доброжелательностью и энергией. Разумеется, противников у нее тоже хватало, но действовать они предпочитали исподтишка, на словах повторяя ритуальные заклинания о «незыблемости американской демократии», «неотъемлемом праве народа» и «честной игре». В отличие от них Пэдроу обходилась без околичностей, называла вещи своими именами и предпочитала прямой контакт с избирателями.
За полтора столетия своего существования Мерфи-Лейк впервые столкнулся со столь жесткой конкуренцией в борьбе за власть, если не считать выборов конца девятнадцатого века, когда схватка за кресло главы города стоила жизни сразу двум политикам. Все понимали, что второго круга не избежать, и что в него пробьется «калифорнийская выскочка», как называли Рэчел те, кому ее стремление к переменам сулило потерю не только теплых местечек, но и определенного статуса. Ее соперником мог стать кто угодно из остальной четверки, хотя предпочтительнее выглядели шансы Джойса Кремера, ветерана местной политической жизни, нынешнего мэра, пожелавшего баллотироваться на новый срок, человека жесткого, прагматического и, как говаривали знающие его люди, способного на все.
