– В каком смысле? – спросила мамочка.
– Да в любом тебе доступном. То, что людям по двадцать восемь лет, еще не значит, что у них должно быть что-то общее. На земле миллионы двадцативосьмилетних мужчин, вообще не знакомых друг с другом.
– Интересно, а сколько всего людей, которым по двадцать восемь лет? – задумалась мамочка и потрепала прильнувшего к ней Леопольда по голове, отчего волосы у него встали дыбом.
Стив Хартли ее не слушал. Он пристально разглядывал меня. Я ему подмигнула.
– Вы как-то изменились, – заметил он.
– Мне не нравится, когда женщины злоупотребляют косметикой. – Стив рассеянно подкрутил ус.
Я тоже пригладила усики. Это не то чтобы усики – так, несколько волосков на верхней губе. Мариэтта считает, что их нужно обесцвечивать. У меня на этот счет свое мнение. А что, если где-то по свету ходит мужчина и ищет женщину с усиками?
– Стив, я немедленно отправлюсь в спальню и все сотру, – сказала я. – Наверное, вы действительно очень хороший продавец. Я никогда прежде не испытывала желания подчиниться чужой воле.
Стив чуть в обморок не грохнулся. Я обернулась и послала Мариэтте, возникшей позади нас, победную улыбку. Она мрачно нахмурилась и подошла к Стиву.
– «И придет Пророк на землю И укажет путь к спасенью, – сказала она. – Он наставником вам будет». Какой у вас восхитительный галстук, Стив. Позвольте рассмотреть его поближе. – Ухватив его за конец галстука, она что-то прошептала ему на ухо.
– Неужели? – спросил Стив и посмотрел на меня.
– Что ты сказала? – спросила я. – Что ты ему наговорила?
– А вы нам покажете реконструированный «Минотавр»? – спросил Леопольд.
Стив распаковал коробку прямо у двери, на полу.
– Реконструированная модель двести семьдесят пять ничем не уступает модели триста пятьдесят. Отличие в том, что мы переставили выключатель и рационализировали некоторые операции. Однако двести семьдесят пятая модель отнюдь не хуже более поздней. Более того, скажу вам по секрету, кое-кто из наших клиентов считает, что старая модель даже лучше. Вы, наверное, хотите узнать, в чем заключалась ее «реконструкция». Все очень просто: когда кто-то из наших клиентов меняет старую модель на новую, ее на фабрике полностью переоснащают. Так что этот пылесос совершенно новый.
– А в старой модели есть хромированный контейнер для отмерших клеток? – спросил Леопольд.
– Боюсь, что нет. А сейчас, если позволите, я хотел бы вам продемонстрировать… Где розетка? – Леопольд вставил вилку, и Стив Хартли прокричал, стараясь перекрыть рев мотора: – Обратите внимание, как тихо работает этот пылесос. Понимаете, что я имел в виду, говоря, что старая модель лучше? Говорят, она практически бесшумная.
– Какова длина шнура, Стив? – спросила я.
– Что?
– Какова у пылесоса длина шнура? На сколько футов я могу отойти от розетки?
Я увидела, как Мариэтта выразительно посмотрела на Стива и, указав глазами на меня, печально улыбнулась. Она всегда печально улыбается. Даже когда она спокойна, на ее губах играет печальная улыбка. Это ее естественное выражение лица. Оно, по-моему, и делает ее неотразимой.
Стив невольно улыбнулся в ответ. Откуда ему было знать, что эта улыбочка ничего не предполагает?
– На шесть футов, – сказал он, обернувшись ко мне.
– Что? – переспросила я.
– Такому мощному пылесосу длинный шнур не нужен, – сказал он. – Из соображений безопасности. Длинный шнур вечно путается, его может засосать в трубу. Мы как раз сейчас работаем над устранением этого недостатка.
– Понятно, – сказала я. – Вы можете его выключить?
– Что? – не расслышал он.
– Леопольд, выдерни шнур, – попросила я. Когда наконец наступила тишина, я сказала: – Стив, можно, я возьму его к себе в спальню? Мне бы хотелось самой его опробовать.
– Если мои дети действительно собираются пылесосить, я, пожалуй, его куплю, – сказала мамочка. – Никогда бы не подумала, что это занятие может их так увлечь.
У пылесоса были колесики, но катился он с трудом.
– Леопольд, ты толкай сзади, а я буду тянуть, – сказала я.
Вдвоем мы протащили его по коридору до моей спальни. Там я его включила и, попылесосив несколько минут, выключила. Лулу забралась в коробку и вылизывала щенков. Она еще костлявее, чем отец щенков Трейф. Материнство на ее фигуре не отразилось. Пожалуй, ей не помешал бы лифчик. Я задумалась над тем, есть ли в продаже лифчики для собак, а если нет, то не стоит ли внедрить их на рынок.
– Пойдем со мной, умница моя, – позвала ее я. – На кухне тебя ждет кое-что вкусненькое.
Лулу вышла за мной в коридор. Стив Хартли взглянул на нас и смертельно побледнел.
– Случилось ужасное, Стив, – сказала я. – Посмотрите, что ваш пылесос сделал с собакой.
– Бог ты мой! – воскликнул он. – Мой пылесос? Мой реконструированный «Минотавр»?
– Она немного линяет, – объяснила я, взяв Лулу на руки и попытавшись придать лицу максимально скорбное выражение. – Вот я и решила ее пропылесосить.
– Какой кошмар! – сказал он с отчаянием в голосе. – Будем надеяться, все скоро снова отрастет.
– Видите, Стив? – Мариэтта положила ему руку на плечо. – Что я вам говорила?
– Да, что ты ему говорила? – спросила я. – Что?
– Это голая собака, Стив, – сказала Мариэтта. – У нее никогда не было шерсти. Моя сестра, как это ни грустно, патологическая лгунья.
– Это не я патологическая лгунья, а ты! Не верьте ей, Стив!
– У собаки вообще не было шерсти? – спросил Стив. – Она что, больна?
– Мистер Хартли, – сказала мамочка, – я не могу заплатить семьсот пятьдесят долларов за реконструированную модель. Я не могу купить пылесос даже за триста пятьдесят долларов.
– Я разве вам не рассказывал про условия рассрочки? – Он порылся в портфеле. – Вы даже представить себе не можете, как…
– Я безработная, – сказала мамочка. – Мы по уши в долгах. У меня на руках пять крошек.
Стив встал.
– Не хочу злоупотреблять вашим временем, – сказал он. – Я заберу пылесос.
– Давайте, я покажу вам, где он, – сказала я и опустила Лулу на пол.
– Лучше я покажу, – вмешалась Мариэтта. – Ты и так пропылесосила всю спальню. Отдохни.
– Мариэтта, мне отдых не нужен, – сказала я, вглядываясь в лицо сестры. – А вот ты выглядишь неважно. Шутка ли, всю ночь не спала.
Стив опасливо посмотрел на нас обеих.
– Лучше пусть кто-нибудь принесет его сюда.
– Я схожу, – сказала, к моему удивлению, Мариэтта, встала и, одарив Стива печальной улыбкой, вышла из комнаты.
