— Может быть, но, чтобы я лучше ее узнала, надо, по крайней мере, чтобы она со мной поговорила. Она никогда этого не делает! Это она не хочет узнать меня! Я вижу, как она недоверчиво за мной наблюдает. Я уверена, что ей не нравятся наши отношения. Уверена, что она хочет, чтобы ты принадлежал только ей. Что она хочет меня устранить.
Это вырвалось у нее как крик. Она не хотела этого произносить. Она поставила себя в положение просящей, жалующейся, в положение униженной. А этого делать нельзя. Марк должен всегда знать, что она — скала. Скала, на которую он всегда опирается. Но эти слова вырвались у нее, когда она услышала от него фразу, которую он произнес естественно и просто. «Ты полюбишь ее так же, как и я». Значит, он ее любит.
— Это не так. Ты ошибаешься, — говорит он успокаивающим тоном и берет ее за руку. — Уверяю, Клер не хочет причинить тебя зла. Я ей говорил только хорошее о тебе. Какая ты добрая и щедрая. И сильная. И что ты значишь в моей жизни.
Он прижимает ее к себе, убирает с ее лба выбившуюся из прически прядь волос. Она замирает на это краткое мгновение.
— Естественно, что она немного стесняется. Она ведь у тебя в доме. И это ты ее принимаешь. Ты тоже с ней не разговариваешь, я это заметил. Прошу тебя, Бланш. Сделай это для меня. Сделай так, чтобы Клер чувствовала себя как дома. Не отталкивай ее. Ты увидишь, вы обязательно поладите.
— Значит, это так важно?
Она произнесла это умоляющим голосом.
Он отодвинулся от нее и ответил довольно торжественно:
— Конечно. Если бы это было не так, я бы не привез ее сюда, не стал бы вам навязывать ее присутствие на эти две недели. Ты же знаешь, я никогда раньше этого не делал с остальными, потому что понимал, что те отношения не имели большого значения. На этот раз все иначе. С ней мне действительно хочется что-то создать. Впервые за пятнадцать лет. Я сам удивлен. Это будет трудно, сама понимаешь почему. Но я хочу все сделать для этого. И мне надо, чтобы ты мне помогла.
Чтобы все не рухнуло, Бланш ухватилась за последнюю фразу. Значит, она ему еще нужна. Но когда они подошли к дому, она быстро поднялась к себе в комнату. Ей трудно было дышать. Она бросилась на кровать и разрыдалась. То, чего она так опасалась, теперь происходило, прямо на ее глазах. Марк уходит к другой. И это не просто любовное приключение сродни тем, что у него были прежде. Когда это не было серьезным, она могла это переносить, хотя и чувствовала иногда ревность к тем, кто делил с ним постель. На этот раз все по-иному. Здесь любовь, планы на будущее. И у нее кружится голова, когда она думает о будущем.
Что будет, если они все же будут жить вместе? Она пытается представить себе будущее, если Клер переедет в их город. Они будут жить в его квартире. С ее детьми. Он сказал, что одному мальчику тринадцать, а другому двенадцать лет, они еще подростки. Будет новая семья. И она, Бланш, не будет уже единственной женщиной, которой он может довериться, у кого может попросить совета и поддержки. Все свои дни, вечера и ночи он будет проводить с другой. Клер, конечно, захочет, чтобы он отошел от нее, захочет иметь его только для себя. А ей каждый день придется наблюдать за их счастьем, но издалека. Она будет отодвинута в сторону, обращена в ничто. Счастье, в котором для нее не будет места. Или, что еще хуже, он уедет в Париж, и она потеряет его совсем. Будет видеть только летом, на каникулах. Да и то… Захочет ли он приезжать в Бастиду?
В этот момент в комнату вошел Клеман.
— Что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь?
Она говорит, что у нее приступ мигрени, которой она действительно подвержена. Он суетится, спускается в кухню, чтобы принести стакан воды и лекарства. Когда он возвращается, она уже взяла себя в руки.
— Что ты думаешь о Клер? — спрашивает она Клемана, проглотив все же таблетку, которая ей сейчас не нужна. Но, может быть, лекарство поможет заглушить другую боль, которую она сейчас испытывает.
Он пожимает плечами.
— Ничего особенного. Что я должен о ней думать? Очень обычная. Хорошенькая, и ничего больше.
— А почему Марк привез ее сюда? Он делает это впервые. Он с тобой об этом говорил?
Клеман опять пожимает плечами, и это ее раздражает.
— Нет, ничего особенного он мне не говорил. Может, она свободна только в это время, а он, ты же знаешь, проводит отпуск только с нами.
— Я все же думаю, что он влюблен больше, чем обычно, и как бы он не наделал глупостей.
— Я вижу, что ты нервничаешь. Ты же знаешь Марка. Он способен на все, когда какая-то женщина его зацепит. А эта уж точно зацепила. Вчера днем я проходил мимо их комнаты, и… из-за двери такое слышалось…
Ей хочется дать ему пощечину.
— Ты что, ничего не понимаешь? Он мне сказал! Он мне сказал, что любит ее! Это совсем другое. Он ее любит. Он сам мне это сказал!
Слезы снова катятся у нее из глаз. Клеман огорченно кивает и протягивает платок.
— Ну и что? Что тут такого? Моя бедная Бланш, ты совсем сошла с ума! Что за трагедия? Подожди несколько дней, сама увидишь, как он ее любит, когда пройдет первый запал! Марк не может привязаться к женщине, он нам все время это повторял. Да мы и сами видели. Вспомни Ирен… Хватит, перестань плакать! Уж очень ты чувствительная.
Она смотрит, как он спокойно усаживается за свой стол, заваленный книгами и бумагами. Он уже равнодушен, отключился от ее переживаний. Она же остается в нерешительности. Воспоминания об Ирен пронзили ее стрелой. Да, конечно, Ирен… Ей уже давно удалось если не забыть — забыть она не может, ведь это часть ее жизни, их жизни, — то отодвинуть ее в такой дальний угол своей памяти, что она как будто исчезла вместе с горем, которое принесла. И вот ее имя всплывает снова, и она злится за это на Клемана. Зачем он снова произнес это имя?
Она чувствует, что теперь все время будет наблюдать за Клер, особенно когда та будет с Марком. Малейший их жест, взгляд будут напоминать ей о том времени, означать опасность. Клер не должна стать новой Ирен. Она, Бланш, этого не допустит.
Сегодня девятнадцатое. Еще десять дней терпеть эту муку.
6
Мелани
10 июля
Она решила не уезжать раньше. Она просто не в состоянии этого сделать. Непонятным образом дом поглотил ее, опутал, как паук паутиной. Ничего не поделаешь, придется набраться терпения и ждать, что пройдет время. Но время не проходит. Оно бесконечно тянется, час за часом. И она не знает, чем бы заняться, чтобы перестать страдать. Ничто не может отвлечь ее по-настоящему, заполнить пустоту, заменить отсутствие Антуана. Она все же, как могла, организовала свой день. Встает к полудню, сразу же берет какую-нибудь еду и уходит в сад. Там у нее есть укромное местечко, только ее. Она устроила его себе, когда еще девочкой проводила здесь каникулы. Чудесным образом скрытое от всех место, у подножия голубого кедра, окруженное зарослями лавра и кипариса. Никому не придет в голову заглянуть в эти заросли. Даже Луи отказался заниматься этим участком сада. Чтобы проникнуть туда, надо знать еле приметную тропинку, на которую надо свернуть, да еще не оцарапаться о колючий кустарник. Это ее тайный уголок, ее хижина. В детстве она часами играла здесь с куклами. Сейчас она укрывается здесь каждый день и остается до вечера. Она пытается не думать об Антуане. И все же думает о нем все время. Она читает, пишет дневник, спит, слушает музыку. Меланхоличную музыку, от которой сжимается сердце. Майлз Дэвис, Шер Бейкер, Кейт Джарретт…
