– Господи, о чем вы говорите? – пробормотала она, внезапно ощутив тошноту. Выпитое вино не имело к этому никакого отношения.
– О, все в порядке, – таинственно прошептала Джесмин. – Я уже пообещала Мэтту, что поговорю с Адамом. Он, разумеется, выйдет из себя, когда узнает, что Мэтт хочет уйти на год, но отказываться от своей мечты нельзя, правда? – У нее затуманились глаза. – Я бы с удовольствием уехала куда-нибудь далеко, чтобы писать книги, но, боюсь, не смогу жить без магазинов, торгующих двадцать четыре часа в сутки.
Хоуп с трудом удалось восстановить душевное равновесие. Не признаваться же в том, что желание Мэтта взять отпуск является для нее новостью! К счастью, за спиной жены внезапно появился Адам властно положил руки на ее золотистые плечи.
– Джесмин, нам пора.
Как только Джесмин и Адам уехали, веселье пошло на убыль. Бетси сказала Дэну, что она устала и хочет домой.
– Мы тоже едем, – присоединилась к ней Элизабет и потянулась за сумочкой.
Хоуп вдруг поняла, что коллеги ее мужа не так дружат с Мэттом, как он думал. Они приехали на банкет только ради босса.
Стоило Адаму уйти, как все тут же рассосались. Но казалось, что Мэтт ничего не замечал. Он любезно прощался с каждым.
В такси Мэтт откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Теперь, когда они остались одни, его лицо приобрело бесстрастное выражение, Хоуп молчала, пытаясь придумать, что сказать ему, когда они приедут домой. Начинать ссору в такси, где шофер слышал каждое слово, было глупо.
Благодаря откровенности Джесмин все куски головоломки встали на место. Мэтт хотел кардинально изменить свою жизнь; жена и дети в его планы явно не входили. «Что делать? – думала потрясенная Хоуп. – Остаться в Бате или переехать в, Лондон, чтобы быть ближе к Сэм?» Конечно, переехать. Она не сможет жить в доме, где они были так счастливы. Точнее, где была счастлива она. Ясно, что Мэтт там счастлив не был, иначе он не бросил бы этот дом, а вместе с ним и семью.
Когда они вошли, юная бэби-ситтер Илейна сказала, что дети вели себя как агнцы и что шоколадное печенье было просто объедением.
– Хорошо, – рассеянно пробормотала Хоуп, вытаскивая кошелек. Руки у нее дрожали, как у алкоголика, не успевшего опохмелиться. – Мэтт проводит вас до дома.
Когда Мэтт вернулся, Хоуп ждала его за кухонным столом. Руки все еще дрожали; она положила их на колени и стиснула, как будто молилась. Но молиться нужно было раньше. Возможно, тогда ничего этого не случилось бы.
– Я был уверен, что ты уже пошла спать, – сказал Мэтт, налив себе стакан молока. Это была самая длинная фраза, сказанная им за неделю.
– Сегодня вечером Джесмин сообщила мне очень странную вещь. – Хоуп очень старалась, чтобы хотя бы голос ее не дрожал. – Будто ты берешь творческий отпуск и уезжаешь в деревню писать книгу. Причем намекнула, что речь идет о другой стране. Интересно, когда ты собирался рассказать об этом мне?
– Видишь ли… – Мэтт не знал, как начать разговор, но испытывал даже некоторое облегчение от того, что отступать уже некуда. – Я мечтал об этом несколько лет. Но ты меня знаешь: я солидный семейный человек и никогда не решился бы на необдуманный поступок, который мог бы угрожать нашему будущему. Однако теперь у меня появилась такая возможность, и я подумал, почему бы не взять отпуск на год. Адам оставит место за мной, поскольку я его лучший сотрудник, – гордо добавил он.
– А что будет со мной и детьми? – Глаза Хоуп наполнились слезами. Она пришла в ужас. Неужели Мэтт даже не думал об этом?
– То есть как – что? Я был уверен, что мы уедем вместе. Я, ты и ребятишки. На год. В Ирландию. Точнее, в графство Керри. В понедельник мне позвонил присяжный поверенный дяди Гароида и рассказал про дом. Я понимаю, все произошло слишком быстро, но это ответ на мои молитвы. Хоуп, я был так подавлен, а он звонит и говорит, что дом теперь официально принадлежит мне. Я целую неделю не мог думать ни о чем другом!
Теперь Хоуп дрожала всем телом. Страх и тревога мешали ей понять слова мужа. Она знала, что Гароид был поэтом, сорок с лишним лет назад бросившим дом в Англии ради маленького городка Редлайон в графстве Керри, где он с наслаждением вел богемную жизнь. Хоуп никогда его не видела, потому что он не захотел покинуть свою любимую страну ради того, чтобы приехать на свадьбу. Он казался ей старым ворчливым мошенником, писавшим плохие стихи, которые никто не хотел печатать.
Ребенком Мэтт несколько раз проводил лето в Редлайоне и до сих пор говорил о графстве Керри с пиететом. Но с годами дядюшка становился все более чудаковатым, даже свое вполне приличное имя Джеральд он заменил ирландским труднопроизносимым Гароид, отказывался приезжать к Мэтту, а у Мэтта никогда не было времени навестить стареющего дядю. После его смерти родня была шокирована тем, что он все оставил племяннику – отчасти потому, что своих детей у него не было, а отчасти (как говорил его поверенный) чтобы насолить другим дальним родственникам, которые вились вокруг него, как стервятники, надеясь урвать кусок собственности на популярном в Ирландии курорте. «Все» оказалось старым домом, ради которого, по словам поверенного, и приезжать не стоило. Хоуп думала, что Мэтт просто продаст его. Деньги бы им не помешали.
– Завещание наконец вступило в силу, – сообщил Мэтт. – Теперь дом мой. И, конечно, твой. Там есть участок, но небольшой, примерно сорок соток. В детстве все кажется больше. Я думал, что у него уйма земли. Но это неважно… Ты только представь себе, Хоуп! Мы оба возьмем отпуск на год, уедем и поселимся в доме Гароида. Я буду писать роман. У меня получится, я знаю. – Глаза Мэтта горели от возбуждения. – Мы сможем целый день быть с детьми. Я мог бы устроиться копирайтером на неполный рабочий день, а жизнь там дешевая. На это время наш дом можно будет сдать внаем и погасить часть ссуды. Мы ничего не теряем. Такой шанс предоставляется лишь раз в жизни!
Хоуп смотрела на него, не веря своим ушам. Мэтт не бросает ее; он хочет, чтобы жена и дети были с ним…
– Почему ты не сказал мне? – дрогнувшим голосом спросила она. – Я чувствовала, что что-то не так, спросила тебя, а ты не ответил! Я думала, что у тебя роман…
Теперь уже удивился Мэтт.
– Роман?! Как это пришло тебе в голову? – недоверчиво спросил он.
– Очень просто. Ты сказал: «Да, кое-что случилось, но ты не можешь мне помочь». Ты давно не целовал меня, даже не притрагивался, и я была уверена, что…
У Хоуп сорвался голос. Мэтт сел за стол и взял ее руки в свои.
– Хоуп, милая, что за глупая мысль! Я сходил с ума, пытаясь придумать, как уговорить тебя. В конце концов, уехать на год за границу – шаг очень серьезный. Я говорил себе, что это глупость, что нельзя этого делать, но потом побеседовал с Дэном и…
– С Дэном! – Хоуп вдруг страшно рассердилась. Она чуть не умерла, думая, что Мэтт хочет ее бросить. Если бы муж поговорил с ней, а не с Дэном, это избавило бы ее от мучений. Но он советовался с другими, как будто переезд не имел к ней никакого отношения. – Похоже, об этом знают все, кроме меня!
