— Послушайте, — сказала она, — мне надо позвонить. Надеюсь, вы хотя бы ненадолго перестанете беспокоиться насчет ужина и подумаете, чего же вы хотите от этого праздника — а я постараюсь вам все устроить. Договорились?
Глаза Анны неестественно блестели, возможно, не без помощи тех нескольких рюмок, которые она пропустила с Кеном.
Она направилась к телефону. Срочно придумать предлог для разговора с Джо, может, его голос приведет ее в чувство. Анна собиралась сказать ему, что будет дома чуть раньше, чем планировала, и спросить, не купить ли какой-нибудь еды: чего-нибудь из китайского ресторанчика, пиццу или, скажем, мороженое? Конечно, ни теперь, ни после она не станет ему рассказывать, какая черная тоска царит в родительском доме и как она здесь сегодня расстроилась и рассердилась. Джо это ни к чему. Он этого не любит.
Она набрала номер своего телефона.
Ответили тотчас же. Очевидно, Джо был в спальне. Но голос был женский.
Анна отстранилась от трубки, как часто делают в фильмах, когда хотят продемонстрировать крайнюю степень удивления. Что делает в ее квартире незнакомая девушка?
— Алло? — повторили на том конце провода.
— Простите, какой это номер? — спросила Анна.
— Телефон стоит на полу, и номер мне не виден. Секундочку. — Голос у девушки был вполне естественный. И молодой.
Анна застыла, будто парализованная. В ее квартире в Шепердс-Буш телефон действительно стоит на полу, чтобы удобно было разговаривать лежа на кровати.
Она не будет больше приставать к этой особе. Свой номер она знала.
— Попросите, пожалуйста, Джо, — сказала она, — Джо Эша.
— Его нет, он вышел за сигаретами, вернется через несколько минут.
Ну почему он не догадался включить автоответчик? — спрашивала себя Анна. Почему автоматически не нажал кнопку, как делал всегда, уходя из дома? На случай звонка из агентства. На случай звонка, за которым может последовать ангажемент. Теперь вместо ангажемента со звонком пришло разоблачение.
Она прислонилась к стене дома, в котором прошло все ее детство. Ей нужна была хоть какая-нибудь поддержка.
Девушке на другом конце провода молчание не нравилось:
— Вы еще здесь? Перезвоните, или мне передать ему, чтобы он позвонил вам?
— Хм, я не знаю… — Анна тянула время.
Если она прямо сейчас повесит трубку, Джо никогда не узнает, что Анна поймала его. Все будет, как всегда, как будто ничего не случилось. Как будто она набрала не тот номер. Быть может, девушка, когда Анна позвонит в следующий раз, просто пожмет плечами и повесит трубку. И даже не передаст Джо, что кто-то звонил. А Анна никогда не заговорит об этом, чтобы не разрушить то, что у нее есть.
Но что же у нее есть? Мужчина, который мог позволить себе уложить в ее постель постороннюю женщину, уложить кого-то в ее постель, как только она ненадолго отлучилась. И к чему ей пытаться сохранить его? Потому что она любит Джо и потому что, если ей не удастся его сохранить, в ее жизни возникнет огромная зияющая пустота; Анна будет так скучать без него, что, может, даже умрет.
А если она скажет ему все и потребует объяснений, будет он отпираться? Вполне вероятно, он ответит, что это была его коллега-актриса и они вместе репетировали.
Или он скажет, что это — конец? И вот тогда — боль и пустота.
Девушка на другом конце провода беспокоилась, чтобы связь не прервалась, вдруг Джо предлагают работу:
— Давайте, я запишу ваше имя. Секундочку, только встану. Посмотрим. Вот тут какой-то стол у окна… ах, извините, это всего-навсего туалетный столик. Но здесь есть карандаш для бровей или что-то в этом роде. Так как вас зовут?
Горький комок застрял в горле у Анны. На ее кровати, под чудесным дорогим одеялом, которое она купила на прошлое Рождество, лежит голая девица, которая пытается теперь перетащить телефон на столик с косметическими принадлежностями.
— Ну что, хватает длины шнура? — услышала Анна собственный голос.
Девушка рассмеялась:
— Да, как раз.
— Хорошо. Теперь поставьте телефон на стул — да-да, на розовый стул — и постарайтесь дотянуться до каминной полки. Так, хорошо, там вы найдете подставку со змейкой и в ней заточенный карандаш.
— Да? — Девушка удивилась, но ничуть не была смущена.
Анна продолжала давать инструкции:
— Хорошо, положите обратно карандаш для бровей, как-никак, это уголь, и писать как следует он все равно не будет. А теперь напишите записку для Джо: «Звонила Анна. Анна Дойл». И все.
— Значит, он не сможет вам перезвонить? — В голосе сквозила озабоченность. Вполне возможно, что и эта женщина потратила дни, месяцы и даже годы, стараясь удовлетворить Джо Эша, все время боясь его потерять.
— Нет-нет. Я сегодня у родителей. И собираюсь остаться здесь на ночь. Можете передать ему это?
— А он знает, где вас найти?
— Да. Но сегодня звонить мне не стоит. Я постараюсь застать его в другой раз.
Когда она повесила трубку, ей пришлось опереться о столик, чтобы не упасть. Она вспомнила, как говорила родителям, что холл — совершенно неподходящее место для телефона. Холодно, неуютно, и слишком много людей снует вокруг. И вот теперь она благословляла их за то, что они ее не послушали.
На несколько мгновений Анна застыла у телефона — успокоиться было нелегко. Слегка придя в себя и собравшись с силами для общения с родителями, она вернулась в комнату. А поскольку отец с матерью ничего не ведали ни о ее любви, ни о ее боли, Анна просто сказала, что останется у них ночевать, если они не против, и весь остаток вечера они смогут обсуждать предстоящее празднество.
— Ты не должна просить разрешения остаться на ночь в собственном доме, — сказала мама, обрадованная и взволнованная, — я положу тебе в постель грелку; все комнаты в твоем распоряжении, ты всегда можешь приехать и выбрать ту, которая тебе больше по душе.
— Да, именно так я сегодня и поступлю. — Улыбка застыла на лице Анны.
Они уже разошлись по комнатам, когда позвонил Джо. Она шла к телефону совершенно спокойно.
— Она ушла, — сказал он.
— Ушла? — Голос Анны звучал отстраненно.
— Да. Это ерунда.
— Ну конечно!
— Тебе вовсе не из-за чего возмущаться и устраивать сцены.
— Да-да, разумеется. Джо, видимо, растерялся.
— И что же ты собираешься делать? — спросил он.
— Остаться сегодня здесь, как я уже сказала твоей подруге.
— Но ведь не навсегда?
— Нет, только на сегодняшнюю ночь.
— Значит… завтра вечером, после работы, ты придешь домой?
— Да, конечно. А вот ты собери, пожалуйста, к этому времени свои вещи.
