— Это он о своем младшем, что ли?
— А то о ком же! От Отто-то девчонка нос воротит!
— Чего это у тебя язык заплетается? Опять медовухи нахлебался!
— А ты наливала?! — вспыхнул муж.
— Ладно, ладно! Остынь! А герцогу-то кто об этих голубках доложил?
— Ну уж точно не я!
— Ладно, не скрытничай! Вижу, что знаешь!
— Только никому ни слова!
— Ты же меня знаешь!
— Потому и говорю! Это слуга Эрнеста, Клауд, сын оружейника!
Стражник знал, о чем говорил. Клауд сходил с ума по старинным клинкам и доспехам. Ради подарков из оружейной палаты господина он был готов на все. Из подслушанных Клаудом разговоров герцог узнавал обо всем, что происходило в опочивальне Эрнеста, в самых красочных подробностях.
— Она влюблена в него как кошка! — не скупился на эпитеты наушник. — А ваш сын уже, похоже, к ней остывает!
— Когда Эрнесту она совсем надоест, дай знать! — слащаво улыбнулся герцог. — Приведешь ее в мою опочивальню! Я ему своих фрейлин отсылал, теперь его очередь потешить отца!
Сидония не хуже Клауда знала, что Эрнест охладевает к ней, но ничего не могла поделать. Удержать его оказалось труднее, чем соблазнить. Она понимала, что, несмотря на юный возраст, ее молодой любовник уже познал не одну женщину. Но она была уверена, что так хорошо, как с ней, ему ни с кем не было, да, пожалуй, и не будет. Благодаря разбуженному в ней дару, она без труда угадывала его желания. Она знала наверняка, когда он хочет пить, есть или заняться любовными утехами. Она покидала его, когда чувствовала, что он хочет побыть наедине, и веселила, когда улавливала первые признаки подступающей хандры. Она мечтала приворожить его, но не знала как.
— Бабушка, как мне приворожить Эрнеста? — просила она о помощи.
— Ничем не могу тебе помочь, внученька! Мою силу убили в девичестве, а чему успели научить, я позабыла!
— А мама?
— К ней даже подходить не смей! Она ни о чем не знает!
«Мой безымянный провожатый — вот кто наверняка знает секреты колдовства!» — решила тогда Сидония.
Она не раз порывалась бросить все и отправиться на его поиски, и каждый раз ее останавливали последние слова прабабки: «Ты должна стать герцогиней во имя сестринства!»
И она продолжала разыгрывать любовь к Эрнесту, надеясь, что ее жертва когда-нибудь приведет к поставленной цели. И вот однажды ее чаяниям суждено было сбыться!
Как-то под вечер в покои герцога приплелся Эрнест:
— Отец, теперь ты не сможешь противиться моей женитьбе на Сидонии.
— Это еще почему?
— Она от меня понесла!
— А где неуемная радость?
Сын вяло махнул рукой.
— Не тушуйся! Может, еще не от тебя!
— Ты что, отец?!
— Мал ты еще, женщин не знаешь!
И точно, отец как в воду глядел! Следующим же утром Клауд повинился перед двором, что это он отец будущего ребенка!
— Распутным девкам не место в нашем замке! — преградил дорогу Сидонии знакомый стражник и не пустил ее даже на мост.
— Да как ты смеешь так обращаться с дочерью графа! — опешила она от неожиданности. — Я сейчас же пожалуюсь Эрнесту, и он закует тебя в кандалы!
— Не думаю, что наш благородный наследник будет разговаривать с тобой, — ухмыльнулся тот, памятуя новый приказ герцога. — Он теперь даже не плюнет в твою сторону!
У Сидонии от волнения закружилась голова. Она не понимала, что происходит.
— На, возьми! — в отчаянии девушка сняла браслет и протянула его стражнику.
— Мне ничего не нужно от подстилки для черни! — ответил тот и быстрым движением выхватил серебряную безделушку.
Воровато оглянувшись, он спрятал украшение за пазуху. В вечерних сумерках было не видно, как лицо Сидонии перекосилось от ярости. Она, словно тигрица, бросилась на стражника и вцепилась ему в лицо. Тот грубо оттолкнул ее прямо в грязь разъезженной колеи.
К сожалению, эта грязь была не единственная, какая выпала на ее долю. С того злополучного дня ее жизнь превратилась в кромешный ад. Сидония пряталась от людской молвы в своем поместье, а на улицах города вовсю веселились скоморохи:
— Герцога сынок идет и мошной своей трясет! Он мошной своей трясет, в руки барыне дает! Та вертела так и сяк, не попасться бы впросак! Кроме злата-серебра нет ни одного ядра! Нет ни одного ядра, зато у слуги их два!
— Поймать скоморохов и в пыточную! — лютовал герцог. — Я им лично языки рвать буду!
Да куда там! Стражники с ног сбились, а ни одного скомороха не поймали!
— В этот раз ты сам себя перехитрил! — осмелилась подать голос герцогиня. — Как теперь моему мальчику на люди показаться?!
— Разъяренный Эрнест ищет по всему замку Клауда! — влетел запыхавшийся Отто. — И велел закладывать лошадей!
— Он собрался к Ван-Боркам! — ахнула герцогиня.
— Еще не наигрался в любовь, паршивец! — взревел герцог. — Заприте его в верхних покоях и дайте вина! С этим балаганом надо заканчивать!
Задача предстояла нелегкая. Герцог не любил просить, но другого выхода не видел.
В неурочный час с грохотом упал уже поднятый на ночь мост, и несколько гонцов понеслось в разные стороны королевства.
Сидония напрасно ждала Эрнеста.
— Он не мог поверить Клауду! — убеждала она себя и дни напролет смотрела на дорогу.
Стук в дверь застал ее на привычном месте подле окна.
На пороге стоял глава Ван-Борков, из-за его плеча выглядывала повитуха.
— Что она тут делает?! — взвилась Сидония.
— Ждать больше нельзя! — решительно произнес отец.
— Ну что мне сделать, чтобы ты поверил?! — взмолилась Сидония. — В моем будущем ребенке течет кровь герцогов!
— Для всех ты носишь байстрюка плебея! И я не допущу такого позора!
В этот момент в окно робко постучали. Сидония кинулась к окну.
Внизу с ноги на ногу переминался поваренок из замка герцога.
— Госпожа, я так рисковал, так рисковал!
— Не переживай, я тебя хорошо отблагодарю!
— Госпожа, наверное, будет рада узнать, что завтра Эрнеста тайно отправляют к пруссакам на западную окраину Померании.
— Правда?! — Сидония стянула с мизинца янтарный перстень и сунула в руку подростку.
Тот задохнулся от счастья: плата была немыслимой!
