В обеденный перерыв бюро «Мундус» не закрывалось, поскольку ежедневно дежурила новая смена сотрудников. Эта обязанность не распространялась лишь на руководство, поэтому по возвращении Анна нашла целую стопку дел, которые были оставлены для подписи. Скоро пришел Комиткевич, и они снова приступили к работе. Как раз готовилась большая экскурсия в Италию и в южную Францию, в связи с чем было много корреспонденции по вопросу гостиниц, пансионатов, туристических бюро, аренды автобусов и т. п. У Анны была возможность убедиться, что все здесь будет оставлено для ее решения. Минзу представляется только общая калькуляция, и поэтому вся ответственность за рентабельность, проведение и результаты экскурсий несет руководитель отдела, значит, она. От нее зависит, например, отправить экскурсию самолетом или из Генуи пароходом до Марселя. Что выгоднее? Что дешевле? Что больше понравится туристам?..
Около шести Комиткевич должен был идти на совещание к дирекции железной дороги, и Анне пришлось первый раз самостоятельно решать несколько вопросов, касающихся экскурсий по стране. В бокс вошла своим весьма грациозным, как бы танцующим шагом та милая блондинка, которая Анне так понравилась, и положила перед Анной открытую папку таким движением, точно угощала ее конфетами из коробки. При этом она улыбалась, а глаза выражали искреннее желание поговорить. Ей могло быть двадцать два, самое большое двадцать четыре года, и походила она наверняка из хорошей семьи. Анна, просматривая бумаги, пыталась вспомнить, где она уже встречала эту фамилию — Костанецкая… У нее был почти детский почерк, округлый, как у всех воспитанниц монастыря урсулок, очень деликатные и ухоженные руки. Она пользовалась какими-то удивительными, едва уловимыми духами. Может быть, именно поэтому, а возможно, чтобы подчеркнуть свое положение и остепенить свою подчиненную, которая держалась слишком свободно, Анна строго сказала:
— В ведомости вы сделали две ошибки: Koscierzyna пишется через rz, aHrubieszow через Н.
— Боже мой! А это нельзя исправить?
— Нет. Перепишите, пожалуйста.
— Всю страницу?!
В голосе панны Костанецкой зазвучало отчаяние.
— Ну, хорошо, — смилостивилась Анна, — подотрите эти два слова резинкой и напишите правильно.
В сущности, это не имело никакого значения. Ведомости служили исключительно для внутреннего пользования, и даже до Минза они не доходили. Панна Буба, не отходя от стола, бесцеремонно взяла в желобке для ручек резинку и, держа ее нежными пальчиками с маникюром, начала вытирать.
«Она слишком развязная, — подумала Анна, — впрочем, в этом нет ничего удивительного».
Анна сняла трубку и набрала номер Ванды. Однако и на этот раз она не застала ее дома, зато у служанки узнала, что Ванда сейчас в литературном клубе и что просила давать этот номер телефона всем, кто будет ей звонить.
Она быстро нашла в справочнике нужный номер и позвонила:
— Нельзя ли пригласить пани Щедронь?
— Пожалуйста, минуточку подождите, — ответил чей-то голос.
Панна Буба перестала вытирать ошибки и подняла на Анну загоревшиеся глаза:
— Пани Щедронева? Это та известная писательница? Вы знакомы с ней лично?..
Анна не успела ответить, так как в эту минуту в трубке послышался голос Ванды.
— Ну, наконец я поймала тебя, — ответила Анна. — Я уже второй день в Варшаве. Тебе не говорил Станислав, что я звонила?
— Как поживаешь. Анка? Вообще говорил. Очень хочется встретиться. Ты надолго приехала?
Голос Ванды изменился почти до неузнаваемости: она говорила очень медленно, тихо, процеживая фразы, как говорят больные или очень измученные люди. Это озадачило бы Анну, если бы она не знала подобных привычек своей сестры. Вкратце она рассказала ей, что переезжает в Варшаву и что будет жить у матери Ванды в своей прежней комнате. Они договорились о встрече вечером у Ванды, и Анна положила трубку.
— Вы так хорошо знаете Ванду Щедронь! — обратилась панна Буба. — Дорогая, милая пани, я была бы вам так благодарна, если бы вы только согласились!
— О чем вы?
— Вы не представляете даже, как бы мне хотелось познакомиться! Вы давно ее знаете?
— Это моя двоюродная сестра.
— Ах! Боже мой!
— А зачем вы хотите с ней познакомиться? — с интересом спросила Анна.
— Да, верно… У меня есть подруга… Так вот, она и я, и еще одна моя школьная подруга очень хотели бы познакомиться с пани Щедронь. Еля, моя школьная подруга, говорит, что это самая умная и самая деловая женщина в мире, что она первая из женщин смело поставила…
— Панна… Буба, — перебила ее Анна, — я поговорю с вами об этом в другой раз. Сейчас у нас рабочее время.
Девушка несколько смутилась, но как раз в эту минуту вошел Комиткевич. Она многозначительно кивнула головой, собрала свои бумаги и вышла.
Опытным глазом Комиткевич взглянул на стол:
— Резинка была в работе? — улыбнулся он.
— Наблюдательный вы, однако! — удивилась Анна.
— Нет, только с панной Бубой постоянно одна и та же история: у нее хромает орфография. Однажды всхуд[1]написала всхут! И это на документе, отправляемом профессору Лешковскому, известному полонисту. Скандал тогда разразился небывалый, дошло и до Минза.
— И не уволили эту малую…
— У нее протекция, а для нас это важно. Ей, собственно, платят-то у нас всего сто сорок злотых в месяц.
— И этого ей хватает?
— На шпильки. У нее, по-моему, весьма состоятельные родители. В «Мундусе» не одна она такая, а в Варшаве можно насчитать несколько тысяч подобных девочек, что зарабатывают себе на духи, пудру и помаду.
Комиткевич произнес это с улыбкой, но Анна почувствовала интонацию и сказала:
— Да, мужчины тратили бы такую зарплату на сигареты и галстуки.
— Нет, уважаемая. Мужчины получали бы большую, которой было бы достаточно, чтобы содержать семью.
— Вы противник того, чтобы женщина работала?
Комиткевич пожал плечами:
— Вовсе нет. Но, видите ли, если на рынке, где по-прежнему хороший товар, появляется дешевка, которая засоряет этот рынок, производители хорошего товара должны обанкротиться, а рынок снижает свой уровень.
— Но только в случае, если более дешевый товар является подделкой, — подчеркнула Анна.
— Ну, я оставляю вас при собственном мнении.
Анне стало не по себе. От такого последовательного и милого человека она не ожидала ничего подобного. Комиткевич, конечно, был огорчен, что ему приходится оставить свою должность, и острие его необоснованных замечаний было направлено против нее. Нелепых замечаний! Бесспорно нелепых! Тот факт, что какая-то Буба пишет с ошибками, еще ничего не доказывает. Мужчины тоже делают ошибки. И вообще неизвестно, почему женщинам платят меньше. Такой мудрый человек, как Комиткевич, сам, наверное, того же мнения, а рассматривает этот вопрос таким образом только под влиянием своего настроения: женщина засоряет рынок труда! Ведь это же он хотел сказать!
