— Несчастные эти пленные иваны, — прошептал лежавший в снегу роттенфюрер Матц. — Их кормят еще большей дрянью, чем даже нас самих!
— Точно, — откликнулся расположившийся по соседству обершарфюрер Шульце. — Зато все эти интенданты разъелись так, что их лошадки прогибаются посередине.
Матц откашлялся и сплюнул в снег.
— А что же ты хочешь, Шульце? — бросил он. — Те, кто работает на интендантских складах и на кухне, никогда не ходят голодными. Еды у этих проклятых ублюдков в любое время вдоволь. А ублюдками они становятся, по-моему, с самого рождения. Других ведь не возьмут на эту работу, верно? Там могут служить лишь законченные подлецы. И настолько жадные, что у них и грязи из-под ногтей не допросишься, не говоря уж о чем-то другом.
Шульце кивнул. Но, заметив, что из ворот выехал последний всадник, он напрягся и приготовился.
До Шульце и Матца донесся голос складского служащего, который покинул склад последним. Он обращался к своему товарищу, трусившему на лошадке рядом:
— Пол-литра хорошего горохового супа и здоровый кусок колбасы — вот и все, что требуется мужчине, чтобы ему потом захотелось залезть на бабу. Только это и может придать мужчине необходимую силу. Черт бы меня побрал — в моей ручке скопилось уже столько чернил, что я даже не знаю, кому первой из них настрочить письмо!
Его товарищ, такой же рослый и упитанный, как и он сам, с красным лоснящимся лицом, рассмеялся:
— А мне-то показалось, что прошлой ночью ты уже отведал какую-то русскую бабу. Они, конечно, не очень-то красивые, зато хорошо знают, как надо ублажать мужчин.
Его приятель кивнул в знак согласия, и складские проехали дальше. Дождавшись, когда они оказались от них на таком расстоянии, что уже точно не могли ничего услышать, Шульце взорвался:
— Ты слышал это, Матц? Они не только грабят нас, набивая свои утробы положенной нам едой, но еще и успевают забавляться с бабами! Дьявол, а я уже несколько недель не приближался ни к одной бабе. С таким питанием у меня просто не стоит!
Матц мрачно проронил:
— Ты не одинок в своем несчастье, Шульце. Я вообще уже больше не могу нащупать свой член — таким он стал маленьким и сморщенным. Мне кажется, скоро он вообще исчезнет, и тогда мне придется мочиться из локтя.
Но Шульце уже позабыл про свои сексуальные проблемы. Он знал, что в ближайшие пятнадцать минут склады будут стоять пустыми — все занятые на них охранники и рабочие теперь завтракали. За два дня, что они наблюдали за интендантами, он уже твердо уяснил, что все будет именно так. Затем, ровно в девять, со складов начнут выдавать пайки различным подразделениям, представители которых будут приходить за ними. Поэтому у приятелей было ровно пятнадцать минут на то, чтобы пробраться на склад и перетащить оттуда все, что только можно, в грузовик штабсинтенданта[10]. Этот грузовик стоял рядышком со складом с работающим мотором. Его специально прогревали для того, чтобы штабсинтендант, олицетворявший на складах высшее начальство, мог беспрепятственно выехать в любой момент в подчинявшиеся ему части и подразделения, располагавшиеся за границами склада.
Глаза Шульце блеснули. Он вспомнил, что перед тем, как ранним утром приползти сюда в темноте, он сказал замерзшим и изголодавшимся бойцам своего взвода:
— Эй, вы, потешные солдатики! Сегодня вы для разнообразия сможете попробовать настоящие продукты. Это я вам гарантирую.
Матц и Шульце поднялись и со всех ног устремились к задним воротам склада. Как они и ожидали, на них висела толстая цепь с замком. Но это не остановило Шульце — он предусмотрел такую возможность. Здоровенный гамбуржец тут же вытащил огромные кусачки и перекусил цепь, точно та была из тонкой проволоки.
— Ну что ж, вперед! — весело бросил он, широко распахивая ворота. — Пошли, Матци. И не зевай. Черт побери, хотел бы я после увидеть выражение лица этого ублюдка-интенданта, когда он обнаружит, что кто-то пролез на его драгоценный склад и утащил оттуда все, что было так дорого его вонючему жирному сердцу!
Матца, впрочем, и не требовалось уговаривать или подбадривать. Его рот и так уже наполнился слюной в предвкушении того, что могло ожидать их на складе.
— Черт, Шульци, у меня уже слюна капает на воротник! — воскликнул он. — Мне не терпится пощупать все эти богатства своими руками.
Они бросились к ближайшему складу.
— Ничего себе! — выдохнул Шульце, оглядывая огромное помещение. — Я словно попал в рождественскую сказку…
Помещение было снизу доверху набито копчёными окороками, вестфальскими колбасками, оковалками пармской ветчины, которые были так велики, что их можно было поднять только вдвоем. Рядом со всем этим мясным изобилием высились целые горы разнообразных консервов.
— О, мой Бог! — не смог удержаться от восклицания роттенфюрер. — Ты только погляди на эти батоны салями, на этот хлеб — белый хлеб, — и на эти копченые окорока. Шульце, пожалуйста, подержи меня, чтобы я не упал! Мне кажется, я сейчас кончу!
— Не ори! — шепотом предостерег его обершарфюрер. — И не стой, как идиот. Давай, шевелись!
Два приятеля принялись деятельно перетаскивать самые аппетитные вещи с полок склада в маленький грузовичок штабсинтенданта, мотор которого убаюкивающе урчал. Они загружали его едой, которую не видели несколько последних месяцев, и уже представляли грандиозный пир, ожидавший их сегодня вечером. При этом они, ухмыляясь, словно школьники, которые наконец-то сбежали со скучного урока, периодически откупоривали бутылки с замечательным баварским пивом и, опорожнив их несколькими мощными глотками, выбрасывали в сторону.
Но неожиданно всему этому веселью пришел внезапный конец. Они как раз тащили в грузовик тяжеленный кусок мороженой говядины, который весил около сотни килограмм, когда чей-то злобный официальный голос вопросил:
— Что, черт бы вас побрал, вы тут делаете? Что здесь, собственно говоря, происходит, а?
Не выпуская мяса из рук, они резко обернулись. Перед ними стоял штабсинтендант — мужчина огромного роста, габаритами и статью похожий на здоровенного быка. В его руке был зажат пистолет. Тщательно отглаженная и вычищенная форма безупречно сидела на мускулистой фигуре интенданта. На его груди не красовалось никаких наград, кроме Креста за военные заслуги второго класса. Но этот человек выглядел как настоящий военный — в отличие от двух ободранных и промерзших существ, которые стояли сейчас перед ним с куском мороженой говядины в руках. От штабсинтенданта исходила аура опытного военного, который умеет хорошо устраиваться как в обычной жизни, так и на фронте; человека, который никогда не голодал — и не собирается этого делать.
— Итак, — протянул он, заметив, что двое воришек перед ним не могут раскрыть ртов, и угрожающе повел дулом пистолета. — Давайте, говорите же. Кто вы такие?
