Антонов усмехнулся и заявил:
— Уже второй месяц косит под бедняка! Проведешь его не через парадный вход, а через тот, которым мы сюда прошли.
— Будет сделано, шеф.
— Но не сейчас. Дай мне минут десять. Хочу перевести дух.
— Понял, шеф.
Оставшись в одиночестве, Антонов налил из графина охлажденного гранатового сока. Отведав приятный на вкус, хотя и чуточку вяжущий напиток, он взял со стола плоский, почти невесомый смартфон.
Несколько минут назад, когда Виктор Михайлович и двое его сотрудников уже подъезжали к этому ресторану на Неглинной, ему пришло короткое сообщение от Козаковой, второе по счету, отправленное ею из Дохи. В первом письме, полученном примерно час назад, в четверть десятого вечера по московскому времени, Анна сообщила, что долетела нормально, проходит оформление, а в зале ее встречает Иван.
Второе сообщение сотрудницы изрядно озадачило Антонова. Анна написала, что они задержатся в Дохе на три или четыре дня. Причину женщина указала коротко: «У Ивана какое-то совещание в понедельник».
Виктор Михайлович открыл файл, приложенный к этому письму. На снимках, взятых, очевидно, с официального сайта, были запечатлены виды отеля, внутренности какого-то номера, бассейн и частный пляж. Антонов, задумчиво кивая, просмотрел эти фотографии.
«Какова истинная причина задержки в Дохе? — размышлял он. — Знала ли ее сама Анна, когда писала мне? Но стоит ли волноваться? Козак — он же Иван Козаков — человек надежный, работает в одной из крупнейших частных военных компаний планеты. Теперь он уже не новичок, не рядовой сотрудник. У него имеются и опыт, и кое-какие заслуги перед руководством своей фирмы. Иван прошел все стадии проверки и служит по контракту уже почти три года.
— Ладно, — сказал себе Антонов. — Нечего ломать голову. Анну обязательно нужно было отправлять в эту поездку, чтобы она получила свежую информацию. Получится у них полноценный отдых с выездом к морю и пальмам — будет хорошо для обоих. Но если даже все ограничится этим недолгим совместным пребыванием в Дохе, то и тогда неплохо получится. Ведь от Козака в крайние два месяца не поступало практически никаких сведений».
В дверь постучались. Не дожидаясь дополнительного приглашения, в помещение вошли сначала бодигард Антонова, а затем и человек, которого тот привел.
— Я проверил, он чист, — нагнувшись к уху Виктора Михайловича, сказал телохранитель.
— Спасибо. А теперь оставьте нас наедине.
Несколько секунд в кабинете висела напряженная тишина, затем послышался негромкий, какой-то надтреснутый голос:
— Здравствуйте, уважаемый Виктор Михайлович! Спасибо, что согласились встретиться со мной. — Произнеся эти слова, Солтанбек Рахимбаев застыл у входа.
Антонов точно знал возраст данного субъекта, как и многие детали его биографии. Ему сорок пять. Но сейчас, в данную минуту он выглядел на все шестьдесят. Его смуглая кожа приобрела нездоровый желтоватый оттенок. Черные, все еще густые волосы обильно были припорошены сединой.
Еще не так давно он носил одежду исключительно премиум-класса, а его пальцы были унизаны тяжелыми золотыми печатками. Сейчас Рахимбаев выглядел более чем скромно. Блеклый костюм, как и коричневатая рубашка с глухим воротом вполне могли продаваться на каком-нибудь Черкизовском рынке.
Антонов, не поднимаясь, сказал:
— Присаживайтесь, Солтанбек.
Он дождался, когда южанин займет стул напротив. Рахимбаев присел на самый краешек.
Виктор Михайлович чуть повел головой в сторону блюд с рыбными канапе, сыром, зеленью и фруктами, расставленных на столе, и предложил:
— Угощайтесь.
— Спасибо, я не голоден, — печально посмотрев на него, проговорил Солтанбек.
Антонов взял с блюда канапе с лососем, отправил его в рот, прожевал и сказал:
— Солтанбек, я пытался вам помочь. Я через своих знакомых добился, чтобы вашего сына — среднего, кажется — выпустили из изолятора. Но мои возможности не безграничны. К тому же вы сами делаете далеко не все, что могли бы предпринять в этой ситуации.
— Мой второй сын по-прежнему содержится в Матросской Тишине, — глядя на собственные руки, сложенные на столе, сказал Рахимбаев. — Племянник находится там же, как и еще двое моих людей. Им тоже имкри… интри…
Рахимбаев прожил в России двадцать с лишним лет. Он говорил по-русски почти без акцента, но в минуты волнения сложные слова давались ему с трудом.
— Инкриминируют, вы хотите сказать, — отправляя в рот второе канапе, заявил Антонов. — Им предъявлено обвинение в незаконном обороте наркотиков, хранении оружия и взрывчатых веществ. Вещдоки, видеосъемка, понятые!.. Дело находится на контроле у высоких инстанций.
— Наркотики ведь подложили! А оружия у нас в офисе никогда не было.
Рахимбаев хотел еще что-то добавить, но Антонов жестом остановил его и сердито сказал:
— Вы зачем искали встречи со мной? Я человек занятой! Вам был предложен вариант?
— Да.
— Если вы отказываетесь давать средства, то как я могу вам помочь? — За вторым маленьким бутербродом с лососем или тунцом последовал третий. — Вы внесли пока что менее половины требуемой суммы.
— Я отдал все, что у меня было, — выдавил из себя Рахимбаев. — За два месяца в общей сложности почти двадцать…
— Знаю! — оборвал его Антонов. — Но этого мало. Вам сообщили через меня, какая сумма требуется, чтобы закрыть дело. — Он глотнул из стакана темно-красный напиток. — Вы знаете, что это нужно не мне!
«Вряд ли удастся отжать у Солтанбека всю затребованную сумму, пятьдесят лимонов зеленью, — глядя на посеревшее лицо южанина, подумал Антонов. — Свои деньги, все, что смог перевести в наличку, он, кажется, уже отдал. Его соплеменники жадны до денег, такова их этническая специфика. Не станут они скидываться по кругу, вносить этот своеобразный выкуп за Солтанбека и его близких, которых задержали и закрыли еще два месяца назад».
— Мы с вами зря теряем время! — заявил Виктор Михайлович.
— Меня вызвали повесткой на субботу, — сообщил Рахимбаев и вздохнул. — Мой адвокат говорит, что по выходным в следственный комитет вызывают редко. Есть опасность…
— Опасность чего?
— Что мне поменяют статус со «свидетеля» на «обвиняемого».
Антонов промокнул губы салфеткой, затем демонстративно посмотрел на часы и проговорил:
— Не понимаю, зачем вы добивались этой встречи, если вам нечего мне предложить! — Он встал, прошел к шкафу, снял с плечиков пиджак и продолжил: — Вы, Солтанбек, даже не знаете, кто порушил схему! Вам не известны поставщики, новые партнеры Шерали!.. Или вы не хотите говорить?
«Отработанный материал, — подумал Антонов. — Свои же теперь будут шугаться от него как от прокаженного. Что с ним делать? Передать его коллегам из следственного комитета и ФСКН? Но в этом деле есть нюансы, которые мне не хотелось бы светить даже перед хорошими знакомыми из других ведомств».
