Дорн задумался.
— Вероятно, пока мы с вами мало знакомы, предпочтительнее случайные встречи. Я часто бываю на Флит-стрит от трех до пяти часов, когда встречаюсь с моим биржевым маклером.
— Тогда я в половине шестого буду заходить в собор Святого Павла, к началу вечерней службы.
— Нет, православный. А вы?
— Лютеранин.
Они рассмеялись. И наверное, в этот момент оба могли бы сказать, что испытали облегчение. Как говорят русские — с души камень свалился.
VI
«Установить лиц, способных реально влиять на процесс сближения Англии и Германии с целью политического союза. Войти с ними в контакт. Координировать дальнейшие действия с подателем сего. Центр».
Дорн прочитал шифровку вечером, сжег в камине, сборник Роберта Бёрнса со стихотворением «Девушка маленького роста», которое было ключом к шифру, поставил на полку книжного шкафа — он никогда не прятал эту книгу, многие знали, что он совершенствует свой английский, перечитывая Бёрнса.
Зазвонил телефон.
— Привет, а вот и я, — услышал Дорн голос Фрица Доста. — Открой мне дверь, я иду к тебе.
Дост жил этажом выше.
Вид у Доста был такой, будто по дороге из Хитроу он заглянул в паб и пропустил пару рюмок. Уселся ближе к огню, устроился в кресле поудобнее. Разомлев от тепла, спросил беззаботно:
— Роберт, ты умеешь лазить по крышам?
— Не пробовал. А что?
— Значит, попробуешь и узнаешь. Нам приказано заполучить секретные документы Форин офис, оригинал меморандума Идена под названием «Германская опасность». Вот так, близнятка ты мой, — неожиданно добавил Дост по-русски.
— Не понял, — отозвался Дорн.
— Ты теперь мой брат. Операцию назвали «Сиамские близнецы», — пояснил Дост по-немецки.
«Не хватало мне только брататься с этой рыжей сволочью, — подумал Дорн, — но жизнь заставит, побратаюсь — издержки профессии». После встречи с Багратиони у него явно к лучшему менялось настроение, он поймал себя на том, что мрачные мысли куда-то делись.
— Ясно пока только одно: чтобы получить документы МИДа, надо либо самим туда проникнуть, либо найти людей, которые в состоянии это сделать, — продолжал Фриц. — Первое, что приходит в голову, подключить наше посольство, но пока во главе его стоит фон Хеш, дипломатам плевать на нас.
— Насколько я понимаю, — ответил Дорн, — один выход на Министерство иностранных дел у тебя есть. Эта скучающая француженка, кажется, жена дипломата?
— Жена-то она, да, дипломата… Только американца. Эту возможность я уже учел. — Дост провел ладонью по щекам. — Надо побриться. Только Одиль Трайден глупа как пробка. Теперь о тебе. Твоя задача иметь каналы по линии биржевиков.
«"Германская опасность" и запрос Центра, — сопоставил Дорн. — Могу ли я совместить их содержание?» — и ответил Досту:
— Биржевики, как ты называешь деловых людей, занимаются политикой только тогда, когда акции серьезно падают. Я могу все же поговорить с одним человеком. Видишь ли, он управляющий с производством у лорда Ротермира и близок к Мосли. И у меня с ним есть общие деловые интересы.
— Это тот, с Флит-стрит? Поговори с ним. Кстати, почему я до сих пор незнаком с этим человеком?
— Я не могу знакомить с такой фигурой какого-то нансеновского эмигранта, бывшего русского барона. Если хочешь, это меня скомпрометирует.
Дост промолчал, едва сдерживая досаду и желание ответить грубостью.
— Ладно… — проворчал, махнув рукой. — Не буду навязываться. Знаешь, а я рад, что мы наконец-то получили серьезное задание. Надоели мне эти осколки Российской империи! Эйфория от хорошо оплачиваемого заграничного назначения у меня давно прошла. Все время хочется сравнить, что было бы, останься я в Берлине, где старые борцы идут в гору все выше, — кто скажет, что Фриц Дост не старый боец национал-социализма? Хотелось бы подумать о дипломатической карьере… Но аристократу фон Хешу я ни к чему. Одна отрада — миссис Трайден. Она из тех женщин, что делают мужчинам карьеру, ведь для парижанки делать карьеру любовнику — самый благородный идеал.
— Вот пусть она тебе и поможет, — засмеялся Дорн. — Как только ты завладеешь меморандумом, тебя немедленно переведут на Вильгельмштрассе, и фон Нейрат отвесит тебе поклон. Достать секретные документы не каждый может!
— Ты шутишь, — помрачнел Дост. — А надо работать. И надо торопиться. Если всерьез думать о помощи Одиль. Наши вот-вот вступят в Рейнскую зону. Думаю, после этого мы здесь с тобой вряд ли задержимся. Или, если удастся удержаться под прикрытием прибалтийских титулов и шведских досок, Одиль выставит меня вон. Она знаешь какая патриотка своей паршивой Марианны.
— Но для нее же ты прибалтийский русский. Значит, не можешь отвечать за действия рейха. Или она знает, что ты немец?
А о Рейнской зоне говорят так давно, что уже не верится в реальность акции. Пока не разрушен Версальский договор… К тому же захваты должны происходить быстро, тогда они производят эффект.
«А ведь действительно, — тревожно подумал Дорн, — если Гитлер решится на агрессию, нас с Крюндером вполне могут депортировать. А то и в кутузку посадить. Черт побери! Англии же придется выполнить союзнический долг. И только все начало возвращаться на круги своя… Может быть, мне временно выехать в Швецию? Да вот это странное задание…»
— Не знаю, что там Одиль думает… — пробурчал Дост. — Немец, не немец… Под одеялом все нации равны, как в Женеве… Поеду-ка я к ней.
— Отдохни, — посоветовал Дорн в надежде, что сейчас удастся побольше вызнать у Доста и про задание, и про обстановку в рейхе. — Поужинаем. Ты привез шнапс? И вообще ты, кажется, несколько перебрал, то есть переутомился.
— Нет, со мной порядок. Вот посидел, отдышался и поеду к Одиль. Спрошу, что она слыхала от мужа о новом министре иностранных дел.
— Не стоит, Фриц, тебе сегодня вести серьёзные разговоры, если, конечно, все, что ты мне рассказал, не розыгрыш. Ты ведь приехал в веселом настроении.
Дост встал, подошел к сидящему у стола Дорну, склонился над ним, и Дорн увидел его трезвые и тревожные глаза:
— Все это более чем серьезно, Роберт. Либо нам сломают шею, либо, ты прав, мы Сделаем настоящую карьеру.
— Тогда я советую тебе, Фриц, в разговоре с мадам обернуть все вопросы собственным интересом, глубоко личным. Скажем, как Иден будет относиться к выходцам из Германии? Не упразднит ли он нансеновские паспорта на территории Великобритании? Или — не отразится ли политика нового министра… да хоть на торговле лесом моего друга?… Не сбейся только на прямые вопросы, искренне советую.
— Это уже деловой разговор.
