Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 21
— Я приведу кобылу Милу и старика Кулебякина, они у меня вместо родителей, — сказал Равкин и побежал домой, высоко задирая на бегу задние ноги и закидывая голову, но это уже не имело никакого значения. Он был уже принят в цирк!
Когда он прибежал домой, кобыла Мила, как всегда, плакала, на этот раз из-за того, что в комнате не было изгороди, на которую она привыкла класть подушку, прежде чем положить на подушку голову.
Старик Кулебякин вбил гвоздик и повесил на него подушку, но так Миле не нравилось, и она теперь плакала, зачем она допустила такую глупость и согласилась переехать в город.
Кулебякин уже побежал в кафе за булочкой, а по дороге ему ещё нужно было раздобыть доску, чтобы сделать на стене полочку для подушки или, может, если Миле не понравится полочка, сбить загородку, на которую она сможет положить подушку, а уж на подушку — голову.
— Мила! — закричал Равкин с порога. — Меня приняли в цирк! Пойдём скорее к директору, он хочет познакомиться с тобой и с Кулебякиным!
— Ты сошел с ума, я никуда не пойду в таком виде. У меня заплаканные глаза, и вообще я сегодня плохо выгляжу! — отрезала Мила.
— Мила! — взмолился Равкин. — У тебя всегда заплаканные глаза, и выглядишь ты, по-моему, всегда одинаково. А директор цирка очень хочет с тобой познакомиться.
В это время пришел Кулебякин с доской и булочкой с маком. Равкин ему рассказал всё как было, и Кулебякин страшно обрадовался и начал уговаривать Милу поскорее привести себя в порядок и идти в цирк. Мила наконец пошла в ванную и долго там сморкалась, всхлипывала, причёсывалась и пудрилась. Вышла она при полном параде и даже с ленточкой в гриве. Кулебякин и Равкин даже удивились, какая она еще интересная кобыла (откровенно говоря, она была совсем немолодая, ведь двадцать лошадиных — это совершенно не то же самое, что двадцать человечьих).
И вот они втроём пошли в цирк: впереди бежал Равкин в кулебякинской кепочке, которую ему Кулебякин на радостях подарил, а позади шла очень интересная кобыла Мила и старик Кулебякин в старой пилотке, которая сохранилась ещё с того военного времени, когда он служил в обозе. Вид у них был очень торжественный.
Так и пришли они к директору цирка. Директор ждал их у себя в кабинете, и на столе перед ним стоял полный ящик мороженого. Директор тут же пригласил их к столу — пообедать мороженым. Но кобыла отказалась, сказавши, что любит только булочки с маком и ничего нового никогда не пробует. Равкин наступил ей под столом на копыто и шепнул:
— Мила, попробуй, это мороженое — вкуснее всего на свете!
Но Мила только фыркнула. Кулебякин, напротив, не стал ломаться, а съел четыре стаканчика, запивая лимонадом. Хотя на самом деле пиво он любил гораздо больше, чем лимонад.
Когда они таким образом пообедали, директор объявил очень торжественно, что принимает Равкина в цирк, потому что Равкин умеет делать то, чего ни одна лошадь на свете делать не умеет, и что он восхищен стариком Кулебякиным, который сумел Равкина всему этому обучить. Кулебякин только плечами пожал:
— Да я его ничему и не учил. Наоборот, он умеет делать многое такое, чего я сам не могу. Например, Равкин умеет кувыркаться, а я в силу моего возраста совершенно этого не могу. Или взять шахматы: ведь это Равкин меня научил, и с каким трудом! Откровенно говоря, я так ни разу у Равкина и не выиграл…
Тут Мила фыркнула — она вообще не любила, когда кого-нибудь хвалили:
— Оставь, пожалуйста, Кулебякин, не так уж он хорошо играет. У меня он, между прочим, ни разу не выиграл.
Равкин ужасно смутился. Мила действительно играла в шахматы хорошо, но он никогда не выигрывал просто потому, что не хотел её огорчать.
Директор тотчас же предложил сыграть партию, и Генриетта достала со шкафа деревянную коробку с фигурами…
Вот и всё. Осталось рассказать немного. Они все живут теперь при цирке. Равкин выступает на арене — он ходит на передних ногах, играет на дудочке, а «на бис» поёт романсы. Зрители его обожают, хотя никто не верит, что поёт он сам. Все думают, что это транслируют по радио какую-то запись, а жеребёнок только открывает рот. Это потому что уж больно хорошо он поёт. Для лошади.
Мила во время выступлений непременно сидит в первом ряду с недовольным видом, но аккуратно причёсанная и с бантиком в гриве. В свободное от выступлений время она играет в шахматы с директором, но пока что ему ни разу не удалось выиграть. Об этом, конечно, никому не рассказывают, потому что всё равно никто не поверит.
Старик Кулебякин из старой тележки оборудовал настоящий цирковой фургон, обил его парусиной и написал зелёной краской: «Здесь живёт знаменитый цирковой жеребёнок Равкин, кобыла Мила и старик Кулебякин».
Но Мила как увидела эту надпись, начала плакать, но ни за что не хотела сказать, чем ей эта надпись так не понравилась. Пришлось закрасить. Получилось большое зелёное пятно.
В фургон Кулебякин сложил все свои пожитки: ведро, кастрюлю, веник, сломанный телевизор, три подушки, ложку и свои вставные зубы, которые были очень красивые.
Они путешествуют вместе с цирком. Это всех вполне устраивает: Равкина — потому что он стал цирковой лошадью, кобылу Милу — потому что ей всё-таки не надо жить в городской квартире, а старика Кулебякина — потому что ему на самом деле нужно только одно — чтобы всем было хорошо!
История про воробья Антверпена, кота Михеева, столетника Васю и сороконожку Марью Семёновну с семьёй
Глава 1
До совместной истории воробья Антверпена, кота Михеева, столетника Васи и сороконожки Марьи Семёновны с семьёй у каждого была своя отдельная печальная история. Все они, кроме Марьи Семёновны, были неудачниками. Марья Семёновна была по природе такая скрытная, что про неё вообще ничего не было известно.
Встретились все они в покинутом доме. Люди, которые прежде здесь жили, переезжая на новое жильё, оставили весь свой хлам — сломанные стулья, изношенные ботинки и рваную одежду, старые кастрюли и гору обыкновенного мусора. Словом, оставили всё ненужное. А на окне оставили большой цветочный горшок с прекрасным столетником. Столетник поначалу решил, что хозяева его забыли и вскоре за ним вернутся. Но никто за ним не вернулся, и он остался один-одинёшенек в полуразрушенном домике, на щелястом подоконнике, под открытой форточкой. Никто не приходил. Столетник отчаялся ждать и понял, что его бросили.
Прежде он любил наблюдать за людьми, слушал их разговоры, иногда и ругань, теперь жилось ему скучновато, и единственным доступным занятием было чтение. Дело в том, что рядом с ним на подоконнике лежала открытая Энциклопедия, тоже совершенно ненужная бывшим хозяевам. Из форточки, которая постоянно была открыта, падали на подоконник снежинки и капли дождя, а порой задувал ветер. Ветер иногда бывал таким сильным, что переворачивал страницы Энциклопедии. Это случалось не так уж часто, но каждый раз столетник очень радовался, потому что к тому времени, когда ветер переворачивал очередную страницу, предыдущую он уже успевал выучить наизусть.
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 21
