— Полтергейст, однако…
Отражение мрачно смотрело на него и молчало. Оно знало хозяина и не сомневалось в его трезвости.
Илья вообще по натуре был боец, он не комплексовал даже в тех случаях, когда сам Бог велел жаловаться на умопомрачение — такое случалось с солдатами в Афганистане и Чечне. Однако Илья попадал и в более жуткие передряги — стоило вспомнить хотя бы чеченский плен, когда у него на глазах боевики отрезали у пленников, одного за другим, яйца, — и выходил из них живым благодаря твердости характера и бойцовским качествам. Поэтому, наверное, он и смог стать «символом приключений и путешествий России», «фигурой номер один в мире путешествий», как писали газеты и утверждало телевидение, постоянно держа его под прицелом телекамер, в то время как журналисты изощрялись в подборе эпитетов. Его называли и «русским Рембо», и «московским Индианой Джонсом», и «человеком глобуса», и даже «самым народным дипломатом», потому что за свои сорок лет Илья исходил и изъездил весь мир в поисках приключений и его знали и принимали многие великие политики, президенты, цари, вожди племен. Потому что Илья Константинович Пашин, президент-основатель Российской школы выживания, был профессиональным путешественником, искателем приключений, поставившим целью оставить свой след в самых труднодоступных уголках планеты Земля, а если удастся, то и на других планетах.
Как писали все те же газеты, «даже строки его биографии читаются как фрагменты приключенческого романа, а количество званий, профессий и регалий заставляют подозревать в нем долгожителя, перешагнувшего столетний рубеж…» Но главное — газетчики не преувеличивали.
Илья был лидером-организатором и руководителем двух десятков научно-исследовательских, экстремальных и авантюрных экспедиций, действительным членом Русского географического общества, президентом Фонда русских экспедиций и путешествий, экспертом по комплексному выживанию в экстремальных условиях, академиком, действительным членом Международной академии проблем сохранения жизни, президентом Транснациональной ассоциации школ выживания «Vitalis», журналистом, инструктором по подводному плаванию, рукопашному бою, водителем-испытателем и прочая, и прочая… И видимо, именно его образ жизни, постоянный поиск, полет, риск не дали ему возможности встретить подругу жизни, увлеченную приключениями так же, как он.
Это он организовал экспедицию по поиску погибших кораблей на Черном море, побывал у каннибалов Ириан-Джаи в Индонезии, в Папуа — Новой Гвинее, путешествовал к истокам Ориноко по джунглям Амазонки вместе с племенем индейцев Яномами, посетил необитаемые острова Белого моря, изучал быт хантов, чукчей, ненцев, эвенов на Крайнем Севере, пересек пустыню Атакама в Чили, провел ночь на действующем вулкане на Камчатке, добрался до неизвестных миру монастырей и дзонгов в Непале, Бутане и Тибете, и так далее, и тому подобное. Остановить его в стремлении увидеть невиданное и узнать незнаемое не могло и стихийное бедствие. Хотя попытки остановить были. Например, такие, как задержание его спецслужбами некоторых стран, или убийство проводника в Непале, или поджоги палаток. Последней из таких попыток было письмо, полученное им вчера.
Илья заварил травяной чай и, потягивая обжигающе горячий напиток, зашел в гостиную, где на журнальном столике лежала корреспонденция, накопленная за неделю. Упомянутое письмо с конвертом без обратного адреса было среди других, еще не вскрытых писем.
Письмо, отпечатанное на плотной белой бумаге с тисненым золотым крокодильчиком, состояло всего из трех фраз: «Уважаемый Илья Константинович, не суйте свой нос куда не следует! К озерам вам путь заказан! Любая ваша попытка будет пресечена!»
Илья хмыкнул, отбрасывая листок с загадочной угрозой. Ни к каким озерам в ближайшее время он не собирался. Письмо было либо чьей-то не очень удачной шуткой, либо пришло к нему слишком рано. Хотя интересно, о каких таких озерах идет речь? И что за секреты прячут эти озера, если некто, владеющий компьютером и принтером (письмо явно отпечатано на принтере), заинтересовался планами знаменитого путешественника и решил принять превентивные меры воздействия?
Еще раз глянув на золотого крокодильчика в уголке листа (странная эмблемка, надо признаться), Илья вытащил из груды корреспонденции еще одно письмо, пришедшее откуда-то из Новгородской губернии, прочитал обратный адрес и фамилию адресата — Савостина Мария Емельяновна, вскрыл конверт.
Это письмо оказалось не менее загадочным, чем первое — с угрозой. Оно было настолько необычным, что Илья прочитал его дважды, прежде чем вник в суть проблемы, хотя и оценил ее одним словом: бред!
«Уважаемый Илья Константинович, — писала женщина (так же начиналось и письмо с предупреждением), — не раз читала в прессе статьи о ваших смелых и уникальных экспедициях и исследованиях, в том числе в так называемые «аномальные зоны». Еще знаю, что Вы человек не только знающий, но и верующий, а таких сейчас очень и очень мало. Именно поэтому я не боюсь довериться Вам, потому что, наверное, только Вы сможете понять, поверить и помочь, другие сочтут мой рассказ выдумкой или отделаются пустыми словами.
Я родилась в тысяча девятьсот двадцать третьем году в Хабаровском крае. Родители в сороковом году переехали в Новгородскую губернию, село Парфино, но мама вскоре умерла от рака, отец в сорок первом году погиб на войне, точнее, пропал без вести подо Ржевом, а меня приютила тетка Лиза, двоюродная сестра мамы. Но в том же году меня нашли жрицы местного скита, поклонявшиеся одному странному Богу (об этом ниже), и в восемнадцать лет я стала послушницей скита. До этого мне приснился страшный сон: будто я на кухне ставлю чайник в печку и вдруг слышу в комнате нечеловеческий стон. Так стонут лоси, когда их добивают. Я кинулась в комнату. Дверь открыла не сразу, будто кто держал ее, а когда вбежала, увидела на полу бившуюся в конвульсиях тетку Лизу с почерневшим лицом. И еще увидела, что потолок над ней похож на лужу с бегущими по ней волнами. Потом потолок разгладился, тетка Лиза посмотрела на меня дико, протянула ко мне руки, крикнула: «Не дам ее!» — и умерла. Я закричала и проснулась в холодном поту.
Она действительно умерла через несколько дней, врач сказал — от удушья, но лишь много лет позже я узнала, что Лиза хотела спасти меня от участи жрицы, отвести от меня беду, однако так и не смогла помочь. А я тогда была молодая, несмышленая, робкая, всего боялась, и когда мне предложили пойти в скит — безропотно согласилась. У меня даже парней знакомых не было. Один завелся было — Игорем звали, да погиб перед появлением гонцов главной жрицы. К слову, глупо погиб и загадочно: спускался в погреб, поскользнулся на совершенно сухой ступеньке, упал вниз и сломал шею.
Теперь о главном.
Бог, о котором я говорила, имеет много имен. Здесь, на Новгородчине, его называют Мороком, хотя на самом деле это скорее всего псевдоним Чернобога, Правителя мертвых и стража несокрушимой Башни в царстве смерти, хранителя волков и собак Преисподней. Это злой северный Бог, Бог войны, хищников и всего того, что связано с насилием, хотя вернее было бы называть его демоном, а не Богом. Через каждые двадцать пять лет он на пять-шесть лет через озеро Ильмень выходит в наш мир, и тогда на Земле начинается полоса войн, конфликтов, вспышек терроризма и насилия. Все служители его храма, расположенного на берегу озера (хотя из простых людей его никто не может увидеть), должны выполнить на воде особый ритуал над лежащим на дне камнем с изображением Бога. Этот камень называется Лик Беса. Ритуал сложен и страшен: девственниц, избранных в гарем Бога, убивают прямо во время полового акта с главным жрецом, олицетворяющим самого Бога, чтобы они попали в царство смерти именно в гарем Морока. И длится ритуал, пока Бог-жрец не насытится. Оставшиеся в живых послушницы пополняют гарем Бога на Земле. Бог появляется из камня в мужском обличье и пользуется своим гаремом на протяжении всего цикла появления, причем всегда делает это через насилование, через боль и ужас.
