Маслянистый наконечник вонзился ему в грудь, в самое основание шеи. Слепящая боль скрутила тело.
Эллегон упал.
Он рухнул на вершины деревьев, ветки ломались под его весом, не замедляя падения. Земля вздыбилась, ударив его; тело пылало в белом ледяном огне.
Когда он очнулся, морду его стягивала золотая сетка, шею туго охватывал золотой ошейник. Он лежал на боку на жесткой земле, и ноги его были связаны. Он сразу попытался пережечь цепи, пламя было совсем крохотным — лишь язычок внутренней силы, — но обожгло его так, что он вскрикнул.
Вне пределов его досягаемости стоял Рэден Монстробойца.
— Мне понадобится несколько дней, чтобы соорудить для тебя повозку, дракоша, — с улыбкой сообщил он. — Но дело того стоит. В Пандатавэе за тебя дадут хорошие деньги.
Карл тряхнул головой, стараясь прочистить мозги. Так вот почему Эллегон не помог ему… Да, это, конечно, не трусость. Это откровенный, безумный ужас. Ужас совершенно абсурдный: загляни Эллегон в умы стрелков, он узнал бы, что ни один болт не смазан «драконьим роком». В Эрене драконы почти перевелись — а с ними и искусство готовить снадобье.
Но он не смог. Та стрела ранила его так страшно, что одна лишь мысль о подобном — в «драконьем роке» — болте начисто лишила малыша-дракона способности рассуждать здраво. Боль от болта, входящего в грудь…
«Да. Было больно»,
Карл скосил глаза на собственную грудь. Оттуда, из-под сердца, алым оком смотрел на него грубый алый рубец.
«Карл, я… прости. Мне было так страшно!»
И ни к чему было ждать, что дракон кинется тебе на помощь. Эллегон ведь еще совсем маленький. Подходить к нему со взрослыми мерками попросту нельзя. В драконе странно смешались детскость и древность: по драконьим меркам за триста пятьдесят лет Эллегон должен был повзрослеть, стать хотя бы подростком, но он провел эти века прикованным в Пандатавэйской выгребной яме.
Как бы ты обращался с перепуганным малышом? Уж во всяком случае — не гнал бы его от себя; для начала стоило бы хотя бы его выслушать.
Карл кивнул. Что ж, начнем исправлять ошибки…
«Все в порядке, Эллегон. Я виноват; мне стоило понять, что основания у тебя вполне веские. Ты уверен, что вечером сумеешь отнести нас в… к Метрейлю?»
«Я постараюсь, Карл. И постараюсь не подвести тебя в следующий раз. Правда».
Воин вздохнул.
— Тогда и посмотрим, — сказал он вслух, а мысленно добавил: «Я знаю».
Ахира взглянул на него из-под тяжелых бровей.
— Я тут написал список — что купить, — сказал он, помолчав. — Только самое необходимое. И надо бы его про смотреть всем.
— Без проблем. У тебя на уме еще что-то?
Ахира кивнул.
— Как нам быть с Рикетти? В бою он совершенно беспомощен, а я готов спорить, что драться нам придется немало — пока все не кончится.
— Извини, но сразу тут ничего не сделаешь. Я начну учить его мечевому бою, как только вернусь. Но за одну ночь мечника из него не сделать. Пройдет несколько месяцев, прежде чем у него начнет получаться хоть что-нибудь — и это еще в лучшем случае. М-м-м… Он, часом, не левша?
— Нет. А что?
Карл вздохнул.
— Да в общем-то ничего. У левшей преимущество в бою — такое же, как там, у нас, в теннисе. Противник не ожидает, что клинок появится с другой стороны. Это… — Он умолк, не договорив. Разумеется, действуя не так, как от тебя ждут, получаешь огромное преимущество. Это помогало японской полиции обезоруживать самураев в конце феодальной эпохи. Какое же оружие у них было?.. Вот черт, не помню…
Название скользило по краю памяти. Длинная цепь с грузиками на концах…
«Манрики-гузари».
«Спасибо. Откуда ты знаешь?»
«Я же читаю в умах, глупый».
Ахира рассмеялся:
— Позавтракай. И отдыхай до вечера. В Метрейле ты должен быть в форме. Карл…
— Да?
— Я хочу, чтобы ты мне кое-что обещал. Не лезть в драку, если не для самозащиты.
— Конечно. — «Самозащита» — очень удобный термин. Под нее можно подвести практически любую ситуацию — если уметь, конечно. — Это вполне разумно.
«Лицемер».
«Чего?»
«Смотришь сны, как идешь по крови, а утром пытаешься убедить Ахиру, что не полезешь куда не следует».
«Эллегон…»
— Простите, господа, — продолжал гном, — но я не договорил. Тебя, как известно, заносит. Так что решать, есть ли нужда в самозащите, будет Уолтер, не ты.
— Понял.
— Так ты обещаешь?
— А разве у меня есть выбор? — Карл вздохнул. — Разумеется, обещаю.
— Прекрасно. — Ахира развел руками. — Просто держись подальше от неприятностей. Это все, чего я прошу. Не так уж много, по-моему.
— А это, друг Ахира, как посмотреть.
Глава 3
МЕТРЕЙЛЬ
Я никогда не соглашался с большинством,
Что учит нас, что каждый должен выбрать
Возлюбленную или друга из толпы,
А остальных, пусть мудрых и красивых.
Предать холодному забвенью, хоть так диктуют
Нормы наших дней; таков и торный путь,
Бредут которым бедные рабы ногой усталой,
Домой шагающие среди мертвых
Широкою дорогой мира, и так,
Со скованным другом или завистливым врагом.
Они проходят самый длинный из путей.
П. Б. Шелли
Святилище осталось позади. В полумиле внизу расстилалась под звездами Элрудова пустошь — иссушенная, растрескавшаяся равнина, совершенно голая, если не считать редких россыпей камней.
Карл приник к спине Эллегона. Его трясло — и не только от холода. Прохладный ночной воздух свистел кругом, раздувал волосы.
Воин бросил взгляд вниз — и вздрогнул. Даже не буди Пустошь дурных воспоминаний, вид у нее все равно был бы неприглядный: что-то вроде пейзажей, что привезли астронавты «Аполлона» — вот только без очарования законченности тех фотографий.
Позади — едва слышный за ревом ветра — раздался смешок Уолтера.
— Нашел о чем тревожиться, Карл! — донесся его голос. — Ты подумай, как это выгодно: любому, кто захочет устроить нам неприятности, придется сначала одолеть сорок миль Пустоши.
«А ведь он прав, Карл. И жрицы Длани, как бы могущественны они ни были, наверняка благодарны такой защите — спорим на что угодно».
Возможно, оно так и есть. И это еще одна — быть может, главная — проблема этого мира: когда у вас что-то есть — надел ли земли, конь ли, меч — даже ваша собственная жизнь, — вы должны быть постоянно готовы к тому, что кто-нибудь попытается это «что-то» у вас отобрать.
