— Я действительно считаю, что копаться в событиях давно минувших — только лишняя трата времени, хоть мне и кажется, что порой и от этого есть какая-то польза, — вежливо ответил гадб. — Но возможно, мудрец, столь хорошо зная котов, ты все же недооцениваешь кошачье любопытство. Ничто не является для меня сейчас настолько важным, чтобы ради этого я отказался от разговора с Дорланом. Ты где-то здесь живешь, у тебя лагерь?
Посланник не скрывал своей радости.
— Тогда оставим стервятников в покое, — сказал он. — Приглашаю тебя к себе, ваше благородие. Действительно, возле Кривых скал я нашел удобную пещеру, мне такого убежища хватает, так что наверняка хватит и тебе… Но, но… — Он поднял брови. — Ты не идешь прямо в Хогрог, но говоришь, что знаешь о стервятниках и даже пришел оттуда. Значит, здесь есть тропа, о которой я не знаю. Это тайна?
— Есть тропа, но не для людей. Если подумаешь, господин, то легко поймешь, что в горах кошачьи и человеческие тропы — далеко не всегда одно и то же.
— Никогда не думал об этом с такой точки зрения. Но — да, это правда. Должен признаться, котов я знаю в основном с равнин Армекта.
Посланник показал направление, и они двинулись в путь. Однако через несколько шагов лах'агар неожиданно остановился, прикрыв глаза и дотрагиваясь рукой до лба.
— Странно, — проговорил он, — но у меня такое чувство, будто я не нашел того, кого должен был предостеречь… Не спрашивай меня, ваше благородие, откуда я знаю о таких вещах. Дело в том, что стервятники — как бы часть Шерни… как и я сам…
— Не спрашиваю, поскольку такие знания мне ни к чему, — прервал его кот со свойственной этому разумному виду откровенностью, которая не каждому человеку была приятна. — Здесь есть кто-то еще. Это солдаты. Но их я уже предупредил.
— Предупредил?
Кот не ответил. Он свое сказал, и этого было достаточно.
— Однако стервятники как раз готовятся к сражению, они кого-то высмотрели, — добавил посланник, все еще не отнимая руки от лба. — Я не оспариваю твоих слов, кот. Однако твоего предупреждения не послушались, или есть кто-то еще, другой… Ты сказал — солдаты? Я послал письмо коменданту Бадора, с человеком, заслуживающим доверия. Я как раз предупреждал их о том, чтобы они не посылали патруль… Правда, я писал не об этом месте, на этой тропе тогда не было стервятников. Неужели он послал кого-то ко мне, с благодарностью за мое письмо?
— Не знаю, мудрец, — нетерпеливо фыркнул кот. — Этими солдатами командовала армектанка, ничего не знающая о горах. Может быть, это она угодила в ловушку, но, честно говоря, меня это совершенно не волнует.
— Эти люди… — начал посланник.
— Меня не волнует, что это за люди, — прервал его кот. — Но если можно им помочь — помогу. Я не хочу, чтобы трупоеды водились в моих горах. Чем меньше крылатых, тем лучше.
— Не знаю, можно ли им помочь.
— Я тоже не знаю. Поспевай за мной, господин, если сумеешь. Или лучше подожди здесь, пока я не вернусь.
6
— Я ее не брошу, — сказал Барг. — Не могу. Не брошу.
Солдаты молча смотрели на него.
— Так что нам делать, десятник?
Старый легионер переводил взгляд то на них, то на перевал, с которого они уже спускались.
— Возвращайтесь в Бадор, — ответил он. — Или подождите меня здесь. Я вернусь один или с ней. А если не вернусь… тогда возвращайтесь в Бадор.
Тройник, самый старший по званию, повернулся к четверым оставшимся.
— Десятник идет, тогда и мы тоже, — неуверенно произнес один.
— С подсотницей никто не пошел! — рассердился Барг.
— Потому что ты запретил! Ведь и ты не пошел, потому что только дурак бы пошел. К стервятникам, ха!
— Так почему вы теперь хотите идти?
— Ну, потому что с тобой. Она… то есть подсотница… армектанка! Что она знает о горах? Но раз ты говоришь, что идешь…
— Значит, надо идти, — закончил тройник.
Барг, как и почти каждый мужчина в расцвете лет, склонный к внезапным проявлениям чувств, посмотрел на солдат с почти отцовской нежностью.
— Дураки вы, — чуть хрипло проговорил он.
Солдаты обступили его полукругом.
— Не будем терять времени. Идем? Мы ее догоним!
— Баба молодая, здоровая, а ноги как у кобылы… И разозленная… Она может быть уже далеко.
— Ну так за ней!
Десятник обвел взглядом их лица. Однажды приняв решение, легионеры больше не колебались. Никто никогда не выступал против стервятников. Хорошо. Но они пойдут. Только они, так уж повелось исстари, — они, и никто другой.
Потому что — надо.
— Проверить арбалеты и стрелы, — велел Барг.
Они исполнили приказ.
— Марш.
Маленький отряд двинулся с места быстро, так быстро, как умеют ходить по горам солдаты Громбелардского легиона. Вскоре они достигли вершины перевала и миновали место своего недавнего ночлега.
То и дело все бросали взгляды на небо.
Посланник не поспевал за котом.
Рбит знал, на что способен. Он не был создан, как волк или пес, для долгого нескончаемого бега. Он не помчался вперед, лишь двинулся с места той мелкой кошачьей трусцой, из-за которой спина и все тело кажутся совершенно неподвижными, а под животом почти не видно, как перебирают мягкие лапы. Однако эта размеренная трусца была достаточно быстрой, чтобы запыхавшемуся немолодому человеку пришлось вскоре остановиться, с трудом переводя дыхание и прижав руку к груди. Рбит не остановился и даже не оглянулся; он бежал под гору, не сбавляя темпа, с поднятым хвостом, под тихий шорох своей кольчуги.
Так он преодолел милю.
Потом он увидел вдалеке разбросанные каменные обломки и кое-где цеплявшиеся за них рахитичные кусты. Это было то самое место, куда он пробрался ночью и пересчитал спящих бок о бок стервятников.
Ему показалось, будто он услышал крик, а на его фоне — клекот стервятника. Было уже недалеко…
Размеренная трусца сменилась быстрым кошачьим бегом.
Он хорошо рассчитал силы. Когда между чахлыми кустами мелькнули черно-белые перья трупоеда, он уже устал, но далек был от полного истощения сил. Он услышал возгласы людей, в воздухе свистнул арбалетный болт — этот звук был прекрасно известен коту — предводителю разбойников. Голоса стервятников слились в монотонный зловещий клекот.
Бег кота сменился длинными прыжками. Закованный в железо огромный бурый зверь вылетел из-за камней, словно снаряд из дула корабельной бомбарды. Клекот превратился в странный скрипучий звук, обрывавшийся на очень высокой ноте и повторившийся еще несколько раз: кот и большая птица, сцепившиеся среди камней, несколько мгновений казались непонятной кучей меха, железа, перьев и окровавленного пуха. Из клубка вырвался зверь, одетый в стальную кольчугу, оттолкнулся могучими лапами от земли — и когтями ухватил в воздухе второго стервятника, который только что взлетел. Прижатый к земле весом кота-воина, стервятник ударил было когтями, пытаясь отразить нападение. Первая уродливая птица, брошенная среди скал, все еще издавала квакающие звуки, беспомощно корчась с переломанными крыльями посреди вырванных перьев и брызг крови. Разодранная, почти оторванная голая шея не могла удержать веса головы, падавшей назад… Стервятник издох, откинув голову на спину, с растопыренными когтями, опираясь на остатки сломанных крыльев, словно сидя на земле.
