Джоанна уже пыталась протестовать против своего назначения на Глорию. Если бы началось вторжение во Внутреннюю Сферу, она могла так и проторчать все время военных действий на отдаленном форпосте, или ее могли вызвать слишком поздно, когда самое пекло уже закончилось бы. Чтобы выбраться с Глории, ей пришлось бы использовать все имеющиеся в ее распоряжении средства, и она поклялась, что добьется этого.
Джоанна собралась было дать Кочевнику дневное задание, когда из репродуктора специальной линии связи, проложенной только в офицерские каюты, раздался голос капитана шаттла:
— Объявляется офицерская тревога! Всем офицерам проверить боеготовность вверенных им подразделений и доложить о результатах в рубку.
Сообщение повторилось, затем репродуктор замолчал.
— Вниз на стоянку роботов, — быстро скомандовала Джоанна Кочевнику, — приготовить наши машины.
Техник уже понял, в чем дело. Он знал, что означает офицерская тревога.
— Убедись, что с роботами все в порядке, — крикнула Джоанна технику вслед, когда он уже скрылся в коридоре. Сама она кинулась в другом направлении — к рубке. Ведущий туда коридор был уже забит офицерами. Джоанну это не удивило.
Капитан корабля, энергичный молодой воин по имени Эссель, проинформировал всех собравшихся, что в регионе появился Т-корабль Клана Волка и что отделившиеся от него шаттлы направляются к планете Глория.
— От кораблей Волков пока не поступило никаких сообщений, но мы подозреваем, что бой неизбежен. Полковник Каэль Першоу проинформировал меня, что собирается включить наш корабль и находящийся на нем тринарий в свои оборонительные силы. Вы должны подготовить подразделения и ожидать общей тревоги. Можете возвращаться на свои посты.
Адреналин всегда бурно выделялся в кровь Джоанны при малейшем намеке на возможность сражения. И в этот раз она просто нуждалась в хорошей драке, чтобы выплеснуть наконец накопившуюся в ней злобу. Выместить раздражение на Кочевнике, как бы он ни нарушал субординацию, не составило бы для нее чести. Джоанна была воином и обретала истинное счастье, только занимаясь своим прямым делом.
Какая удача, что Каэль Першоу решил использовать этот корабль и ее тринарий! Джоанна, правда, не знала, решился ли на это полковник, имея в виду какой-нибудь гениальный план или просто от отчаяния — ведь шаттл предназначался только для транспортировки войск и не был снабжен средствами для орбитального нападения. В общем, этот ход с его стороны Джоанну удивил, но она не могла не восхищаться решимостью своего нового командира.
«Я надеюсь, что мы успеем выгрузиться из корабля прежде, чем начнется бой, — думала Джоанна. — Я просто не смогу болтаться на орбите Глории, оставаясь сторонним наблюдателем».
3
У Каэля Першоу действительно не было никаких разведданных о готовящемся нападении Клана Волка. Клан Кречета не ждал атаки, поскольку было непонятно, зачем врагу может понадобиться станция на Глории.
Когда техник, выполнявший обязанности курьера, принес полковнику информацию о том, что несколько неидентифицированных точек у внешней границы сектора — это, скорее всего, корабли, Першоу не обратил на сообщение внимания. Вероятно, торговые корабли прибыли на месяц раньше или пираты ищут убежища. Пиратам Першоу позволил бы спрятаться, при том, конечно, условии, что они не захотят сделать это на его половине Глории.
Волновало полковника в данный момент совсем другое, а именно человек, который сейчас спокойно стоял перед ним. Даже униформа у командира звена Хорхе не хранила следов недавней драки. Можно было подумать, что одежда, даже сильно помятая, сама расправляется на этом крепком теле. Хорхе принадлежал к тому типу людей, которые выживают везде. «Хорошая черта для воина, — подумал Першоу, — но этот конкретный воин, несмотря на все свои положительные качества, — вонючий недоносок».
— Кажется, мы совсем недавно встречались по такому же поводу, — проговорил Першоу. — В прошлый раз вы тоже подрались с командиром звена Вдетом, не правда ли?
Хорхе кивнул. Першоу сердито на него посмотрел. Воин казался монолитом, грубо обработанной глыбой камня. Его надо было сокрушить.
Между тем лицо Каэля Першоу, которое видел перед собой Эйден, было спокойным, почти безмятежным. Эйден знал, что у командира это признак гнева. Чем больше Першоу злился, тем меньше он выказывал свой гнев. Воины говорили, что, когда Каэль Першоу сходит с ума от ярости, он выглядит так, будто впал в кому. И вдруг Эйден понял, что именно сейчас командир базы как раз и похож на человека в коматозном состоянии.
Он встал, чтобы поприветствовать Эйдена. Когда их глаза встретились, Першоу широко улыбнулся. Еще один дурной знак. Если бы он засмеялся, Эйден решил бы, что пора выразить свою последнюю волю и сделать завещание.
— На этот раз, однако, Баст мертв, — сказал Першоу, все так же излучая необъяснимую радость.
— Да, он выглядел именно так, когда я видел его в последний раз.
— Вы решили держаться нагло даже в такой момент?
— Нет, сэр. Я просто изложил факт, сэр.
— Я знаю вас, Хорхе. Вы излагаете факты так, как этого делать не следует.
— Я не понимаю, сэр.
— Вы не понимаете? Все вы понимаете. Вы делаете вид, что говорите серьезно, а на самом деле иронизируете. Вы говорите, что не лжете, а на самом деле лжете. Конечно, вы понимаете. Нет никаких сомнений.
В глазах Першоу зажегся какой-то огонек, когда он рассматривал Эйдена, окидывая его взглядом так, словно снимал мерку для гроба.
— Баст не был блестящим воином. Но он научился тому, что у вас, Хорхе, не получится никогда, — он умел заставить БМР думать за себя. Он был ценным воином, пусть даже и спровоцировал не один десяток драк. И является для меня большей потерей, чем вы, паршивый «вольняга».
— Мне кажется, что я хорошо вам служил.
— Вам не занимать самонадеянности, раз вы мне это говорите. Что же, самонадеянность — хорошая черта для воина, и я вас не виню за ее проявление. Временами вы прямо-таки вернорожденный по своим манерам, речам и способностям.
— А если бы на моем месте действительно был вернорожденный?
Першоу издал смешок, предаваясь неподдельному веселью, и Эйден почувствовал, что по спине у него поползли мурашки.
— Не кощунствуйте, — ласково проговорил командир. — Из некоторых вольнорожденных получаются вполне приличные воины, и — я должен с неохотой это признать — вы один из них. Но «вольняге» никогда не стать вернорожденным, и вы поливаете грязью идеал евгеники, даже просто предполагая равенство между ними. Ваши слова — еще одно черное пятно в вашем и так уже сильно запятнанном послужном списке.
— Сэр, должен ли я полагать, что вы вините меня в смерти Баста?
Улыбка Каэля Першоу стала еще шире.
