Потом на меня находит страх — обыкновенный, шкурный. Со всеми вытекающими последствиями в виде холодного пота по всему телу, мурашек по спине и посасывания под ложечкой. Стараюсь справиться с ним, но легче не становится. Проклятый инстинкт самосохранения! Это он нашептывает гнусные мысли: «А может, не надо геройствовать? Ты же все равно ничего не изменишь в мире. Да, ты обладаешь уникальным даром, но разве это причина для того, чтобы совать голову в пасть зверю?.. Есть специальные люди, которые получают зарплату за борьбу со сворой маньяков — вот и пусть исполняют свой долг перед обществом!»
Но мне вовремя становится стыдно. Сегодня я уже дважды совершил подлость, пока отсиживал зад на совещании. Я не ринулся спасать погибших детей и не сказал во всеуслышание то, что думаю. И в обоих случаях я задабривал свою совесть увещеваниями, что эти подлости с моей стороны — вынужденные, потому что они направлены на благо человечества.
Так неужели я хочу прожить остаток своей жизни лицемерным подлецом? И имеет ли смысл такая жизнь?
То-то и оно…
И я нажимаю кнопку вызова.
Ждать приходится недолго. Даже складывается впечатление, что на другом конце провода (хотя проводов в мобильной связи нет) моего звонка с нетерпением ждали.
— Але-е? — слышу я знакомый ленивый голос. Если верить интонации, то обладателя голоса можно представить возлежащим на диване с пухлой книжкой в руках, в атмосфере домашнего уюта, дополненного очаровательной блондинкой, бутылкой «Мартини» и ненавязчивой лирической музыкой.
— Привет, Слегин, — говорю я. — Узнаешь?.. Небольшая пауза. Видимо, блондинку сгоняют с колен, остатки «Мартини» выплескивают в ближайшую кадку с фикусом, а музыкальный центр вырубают с помощью пульта дистанционного управления.
Но после паузы голос в коммуникаторе протягивает все с той же перманентной ленцой прожженного пофигиста:
— Коне-ечно. Не надейтесь, гражданин Сабуров, богатым вам никогда не стать.
— Что, профессиональная память на голоса? — решаю съехидничать я.
— Что есть, то есть, — скромно подтверждает Слегин. — Ну, рассказывай, без вести пропавший: что там у тебя стряслось?
— Да ничего особенного, — вру я. — Просто решил вспомнить старого приятеля… Почему бы мне, думаю, не позвонить, покалякать о том о сем? Ну вот, взял и позвонил…
— Не темни, Лен. Целый год Слегин был тебе нужен, как лысому расческа, а сейчас вдруг, значит, понадобился?.. Не бери пример с тупых уголовников, которые любят отпираться, даже когда их прижмут к стенке, а лучше колись сразу, чтобы сэкономить время себе и мне.
— Ладно, — усмехаюсь я. — Колюсь, колюсь… Как полено об колено. У меня к тебе действительно есть важный разговор, но не по коммуникатору. Как бы нам с тобой пересечься?
— Ну, это не проблема. Ты же из Москвы сейчас звонишь, правильно?
— Какая проницательность! Сразу чувствуется, что говорит профессионал сыска.
— Какая там к черту проницательность! Просто у меня тут один приборчик имеется, который мгновенно определяет местонахождение любого, кто звонит мне по служебному номеру.
— Интересно, где вы, господа начальники, находите себе таких секретарш? — изумляюсь я.
— Там же, где вы, аномальщики вшивые, находите своих зеленых человечков! — парирует без промедления Слегин.
Не разговор, а матч в пинг-понг!
Совсем как в Инске… Тогда мы со Слегиным тоже шутливо пикировались с момента очного знакомства, почуяв друг в друге родственную душу.
Мне вдруг становится легче. Когда после долгой разлуки встречаешь людей, с которыми тебе когда-то было легко и хорошо, то невольно начинаешь молодеть. Хотя бы душой — и то хлеб…
— А ты сейчас в Интервиле? — уточняю я.
— А где же еще? Ты же знаешь, где мы базируемся. Так что давай садись на самолет, джампер или тройку гнедых и гони сюда…
— Нет, Слегин. Будет лучше, если ты меня навестишь. Я тебе потом все объясню.
Опять пауза. Потом Булат сочувственно-скорбно
интересуется:
— Послушай, Лен, а ты случайно не жениться надумал?
— Что-о?! — возмущаюсь я. — С чего ты взял? Неужели я похож на идиота, которому хочется второй раз наступить на грабли?
— Да это я так, в порядке рабочей версии, — поясняет Слегин.
— И потом, никто за меня сейчас не пойдет, — продолжаю притворно сердито я. — Какая же дура согласится выходить замуж, если ей будет постоянно грозить роль вдовы?
— Ах, вот как? — Теперь это говорит не тот плейбой, который убивал время в роскошных апартаментах, а по меньшей мере герой-шериф перед схваткой с бандой, оккупировавшей городок на Диком Западе. — Тогда завтра же жди меня в гости!..
Глава 3. СПИРАЛЬ СЖИМАЕТСЯ
В Управление мы возвращаемся уже под утро. Ригерт первым покидает машину и первым взбирается на крыльцо, чтобы заботливо распахнуть передо мной трехсоткилограммовую дверь из черного бронестекла. Такое проворство не может не вызвать восхищения, ведь сам Ригерт весит немногим меньше двери. А объясняется оно тем, что мой «телохранитель» все больше видит во мне этакого идола, с тех пор как на его глазах я оживил безнадежный труп. Безнадежный потому, что у трупа не было головы. Ее оторвало взрывом вакуумной гранаты, которую какой-то любитель фейерверков метко швырнул из машины на ходу в длинный подземный переход на Старой площади. Был утренний час «пик», когда переход плотно забит спешащими на работу людьми, и то, что образовалось в тесном туннеле, напоминало некое блюдо из меню монстра-людоеда. Рагу из человеческой плоти. Лужи крови. В Интерполе мне пришлось повидать много трупов, но, как правило, они встречались по отдельности и в более сохранном виде.
К счастью, «вызов» к такому количеству покойников сработал внутри меня исправно. Мы прибыли на место теракта буквально через несколько минут, намного опередив «Скорую помощь», и Слегину удалось быстро оцепить площадь двойным кордоном, чтобы отсечь зевак, журналистов, медиков и вообще всех, кто попытался бы сунуть свой длинный нос под землю.
А потом в переход были запущены я и Ригерт. Можно было бы, конечно, дать нам в помощь еще десяток-другой обезовцев, но Слегин свято соблюдал свое обещание принять все меры для того, чтобы о Даре знало как можно меньше людей — в том числе и «раскрутчиков».
Мы с Ригертом спустились по ступенькам (я — впереди, мой спутник — сзади и сбоку) и тут же натолкнулись на тело, которому не хватало самой существенной части. Помнится, побледневший Ригерт принялся озираться с таким видом, словно надеялся разглядеть в кровавом рагу вокруг нас именно ту голову, которая принадлежала несчастному. Впрочем, скорее всего он просто не хотел любоваться свежеобезглавленным мертвецом.
А когда он вновь бросил взгляд себе под ноги, дело уже было сделано, и голова у парня (то, что это был молодой парень, выяснилось потом) уже обнаружилась на своем законном месте, и бывший покойник очумело тряс ею, пытаясь понять, что же такое с ним приключилось…
