По лицу ее девочка поняла: мама-то знает, что имеет в виду, но не хочет ей говорить.
— Пойдем, детка.
— Ой, мам, подожди, тут еще сарай. Смотри, какой интересный, весь фундамент мхом зарос. Как бархатный! Надо же, не думала никогда, что у простых сараев бывают такие крепкие каменные фундаменты.
Веточка, высоко подскакивая в траве, мигом оказалась возле низкого вытянутого строения, напоминавшего чем-то конюшню, с узенькими оконцами под самой крышей. Вся постройка сильно осела, глубоко вросла в землю, но все равно было видно, что стояла она на очень мощной каменной кладке.
Вера глядела, как Веточка скачет вокруг сарая, стараясь подпрыгнуть повыше, чтобы заглянуть в его крошечные, забранные проржавевшими металлическими решетками окна. Ее вдруг охватила какая-то неосознанная тревога.
— Вероника, сейчас же вернись! Слышишь?
— Иду! — девочка уже мчалась по травянистому склону к берегу пруда. — Ой, мамочка, у меня сейчас такое чувство: кажется, шаг — и взлечу! А может быть, прыгну в воду. Ты искупаться не хочешь?
— Ну, не здесь же! Мы же не знаем берега. Может, тут ямы или сплошные водоросли. Искупаемся после обеда на своем берегу. Погляди на наш домик — какой он отсюда маленький! В елках прячется. Там посуда нас ждет немытая… Знаешь что, пойдем-ка в деревню, что-то мне молочка захотелось.
Эти семь дней, проведенные вдали от людей, как на необитаемом острове, чудодейственно повлияли на Веру — ее словно отпоили живой водой. И Ветка порозовела, воспрянула, ожила. Она рыскала по лесу, окуная лицо в букетики ландышей, которые чуть не охапками тащила в дом.
— Деточка, остановись, ты весь лес погубишь! Надо же меру знать… — взывала к ней Вера, но про себя благословляла Веткину неуемность, восторг, пробуждаемый майским буйством природы.
Весь дом был заставлен букетами ландышей, и Веточка, кажется, позабыла про все свои городские печали, а Вера… она никак не могла забыть о письме. Это обрывок письма, выпавший из груды старых журналов, разбередил ее сердце.
И теперь, обойдя вокруг старого дома на другом берегу, Вера вдруг поняла, что ей до смерти хочется разузнать, нет ли в деревне еще подобных журналов, в которых могут прятаться письма ее незнакомки. А может, что-то другое наведет на след, поможет узнать о ней?
Но какая тут крылась связь — между письмами и прогулкой на дальний берег — она покуда не понимала. Только чувствовала: немедленно прочь отсюда и поскорее в деревню!
Вернувшись домой, они захватили бидон, корзиночку для яиц и отправились в путь.
* * *
Сергей Алексеевич, рассеянно помахивая бидоном, тоже в это время направлялся в деревню. Он не шел, а плыл распаренным перелеском, плыл, едва переставляя ватные ноги, разморенный настоянным на жаре духом трав и сосновой хвои. Всякое подобие мысли растекалось в пылавшем зное, и Сережа почувствовал, как в нем все отчетливей укрепляется некое смутное недовольство.
«Жар допек, — подумал Сергей и в сердцах хватанул кулаком по стволу крепкой старой березы. — Надо было отсидеться в прохладном доме, почитать и спокойно дождаться сумерек. Так нет, поперся по эдакой сумасшедшей Сахаре. Ну и май! Не май, а безумие сущее. Видно, у природы тоже заскоки бывают…
Ну, что ты ноешь, дурак! Что не так? Радоваться бы такой погоде, а он канючит… Вот, вернусь из деревни, на пруд схожу, искупаюсь. И этюдик вроде бы получился…»
Он злился на свое настроение, на внезапную слабость, на тоску по Манюне. На кота, который буроватой рыженькой тенью прыскал в траве, то обгоняя его, то пропадая в кустах. Вон, далеко впереди мелькнул его хвост.
Коты, цветы, шорохи, шелесты… А откуда они? Листочки вон не шевелятся даже! Обвисли от этой жары. Хотя шелесты — это нормально. Лес живой и занятие его — шелестеть…
С этой мыслью Сережа выбрался из перелеска и вступил на прокаленную солнцем дорогу у деревенской околицы.
Куры сомлевшие в пыли валяются — даже лапками не шелохнут. Собак не слышно — попрятались. Жар — и пустынная деревенская улица. Жар — и два ярких цветастых пятнышка впереди: две фигурки девичьи, одна побольше, другая поменьше.
Вот они подошли к забору. Что такое? Визг ребячий и крик. Истошное кошачье мяуканье. Ага, к калитке детина здоровый вышел. Шатается — пьяный, видать. Та, что повыше, что-то ему говорит, возмущенно рукою машет. Калитку толкнула, внутрь вошла. А маленькая так и застыла на месте. Ба, что там такое? Ох ты, господи, этого еще не хватало!
Сергей кинулся вперед, что есть мочи.
* * *
Вера с Веточкой приближались к знакомому дому у края деревни.
— Мам, а может, там еще такие журналы есть? — словно угадав мысли матери, спросила Веточка.
— Угу, сейчас узнаем.
Тут раздался звон, грохот, что-то упало, покатилось по ступенькам. Вся эта какофония сопровождалась диким кошачьим воем, потом раздался истошный мальчишеский крик: «Папа, не надо!» Глухой удар оборвал этот крик.
— А-а-а-а! — разорвало сонную тишину.
— Что там такое? Боже мой, он же его бьет! — воскликнула Вера, устремляясь к калитке. — Ветка, стой здесь, за мной не ходи. Стой на месте, слышишь?
— Ой, мам! — охнула Ветка, стиснув руки. — Мамочка, не ходи туда!
— Я те покажу, гад! Будешь знать! Будешь! — слышались хриплые выкрики и возня.
— А-а-а! Пап, не на-а-а-а… Я не бу-у-у-у…
— Лизка, паскуда, а ну с глаз моих! Ща мы братана твоего поу-у-у-чим!
— Что вы делаете! Остановитесь! — звенящий Верин голос ворвался в этот нестройный хор. — Прекратите сейчас же!
— А-а-а, дачница! Тебя не спросил…
Знакомый детина с рябоватым лицом разогнулся и повернулся к Вере. Скрючившийся у крыльца мальчишка мигом отполз в сторону и, припадая на одну ногу, кинулся наутек к сарайчику на задах. За ним поспешала плачущая малютка лет четырех, похоже, сестра.
— Этот гад, т-то есть, мой сын, — детина качался, стоя на широко расставленных ногах, — он к-кота за хвост! К яблоне!
Тут только Вера заметила буроватого с рыжинкой кота, который покачивался под яблоней, растопырив лапы, подвешенный на веревке за хвост.
— Боже, снимите его скорее!
— He-а! Сын повесил, вот он пусть и снимет. А ты… — они с Верой стояли друг против друга, разделенные закрытой калиткой, — т-ты не в свое дело не лезь! Ч-чи-та, — он рыгнул, — т-тельница! Может, тебе еще журнальчиков хоцца, а? — рябой покачнулся, но на ногах устоял. — Так у меня есть. Вот так. У меня вс-се есть! А тебе — хрен. На-кось, выкуси!
— Снимите кота! — Вера вся напружинилась, словно перед прыжкам в воду.
— Не т-твое дело. И сына свово как хочу, так и учу…
Все последующее произошло в считанные секунды. Веточка даже толком не поняла, как это случилось. Вера резко толкнула калитку и, проскользнув мимо шатавшегося хозяина, одним прыжком оказалась у яблони и с силой рванула веревку. Та с одного раза оборвалась, и кот в мгновение ока оказался в кустах. Вера уже была у распахнутой калитки, когда детина резко толкнул ее в плечо, она вылетела на улицу и упала спиной прямо у ног обомлевшей Веточки.
