Лорд Байрон. Записки к «Гяуру»
— Никогда не стоит подходить к вампиру слишком близко.
Это был все тот же сладкий голос, который Ребекка слышала в склепе. Она пошла бы на что угодно, лишь бы услышать его вновь. Теперь она поняла, что значит слушать пение сирен.
— Вы, несомненно, знаете об этом. И все же вы здесь. — Голос замер на мгновение. — Я ожидал и боялся этого.
Ребекка пересекла комнату. Бледная рука появилась из тьмы:
— Прошу вас, садитесь.
— Нельзя ли включить свет?
— Ах да, я забыл, вы не можете видеть в темноте.
Ребекка указала на шторы, за которыми был слышен уличный шум Лондона.
— Можно раздвинуть их?
— Нет, ибо сюда может ворваться зима.
Ребекка наблюдала, как он встал и, хромая, пересек комнату.
— В Англии зима заканчивается в июне и начинается в июле. Вы должны простить меня. Сам вид ее мне невыносим. Я был создан, чтобы наслаждаться солнечными лучами.
Вспыхнула спичка, и Ребекка со спины узнала человека, которого видела этой ночью на набережной.
Мерцающий золотистый свет заполнил комнату. Склонившаяся фигура колдовала над пламенем.
— Надеюсь, вы ничего не имеете против лампы, — сказал он. — Я привез ее из моего первого путешествия. Согласитесь, иногда бывают обстоятельства, когда электричество совсем неуместно.
Вампир рассмеялся и повернулся, держа лампу у своего лица. Ребекка поежилась в своем кресле. Она не могла ошибиться в том, кто был перед ней. Темные кудри обрамляли бесплотную бледность лица, черты которого были столь хрупкими, словно оно было высечено изо льда; ни признака света, ни тепла, и все же алебастровое это лицо, казалось, светилось каким-то внутренним огнем. Он не был тем лысым тучным человеком с гнилыми зубами, который нашел свою смерть в болотах Миссолунги. Возможно ли то, что он стоит сейчас перед ней и к нему чудом вернулось обаяние молодости?
Ребекка глаз не могла от него оторвать: «Какое прекрасное бледное лицо», — бормотала она про себя. И оно действительно было прекрасным, божественным в своей красоте, будто лик ангела, явившегося из других миров.
— Этого не может быть, — произнесла наконец Ребекка.
Лорд Байрон опустил лампу и прохромал обратно к своему креслу. В этот момент Ребекка почувствовала какое-то движение позади себя. Она обернулась, но ничего не смогла разглядеть в темноте. Лорд Байрон улыбнулся и негромко свистнул. На свет вышел большой белый пес. Он посмотрел на Ребекку, зевнул и опустился у ног хозяина. Лорд Байрон потрепал собаку по голове, в то время как его вторая рука подпирала подбородок. Он пристально смотрел на Ребекку. Его глаза сверкали, и слабая улыбка кривила губы. Ребекка откинула волосы назад.
— Моя мать… — Ей хотелось закричать. — Вы убили ее? — Опасаясь услышать ответ, она долго сидела в молчании. — Я пришла за мемуарами, — сказала она наконец.
— Никаких мемуаров не существует. Ребекка в удивлении подняла брови.
— Но у меня есть письма Томаса Мура…
— Да?
— Так что же случилось с копией, о которой он вам писал?
— Она уничтожена.
— Но… — Ребекка отрицательно покачала головой. — Я не понимаю! Почему?
— По той же самой причине, что и оригинал. Чтобы скрыть правду.
— Зачем же мне тогда дали письма Мура? Зачем меня заманили в склеп?
Лорд Байрон повел бровями.
— Заманили?
— Именно. Букинист. Ведь он работает на вас.
— На меня? Ничуть! Он мой вечный враг. И он всегда сам по себе.
— Кто же он?
— Тот, кого нужно опасаться.
— Как и вас? И как ту тварь в склепе? Лорд Байрон нахмурился, но когда он заговорил, голос его был по-прежнему спокойным.
— Да, она — тварь. И я — такая же тварь. Самое опаснейшее создание на свете. Тварь, которая попробовала вашей крови сегодня ночью.
Он провел кончиком языка по своим губам, и собака подняла голову, тихо рыча.
Ребекка собрала все силы, чтобы выдержать взгляд вампира. И вновь вопрос, который она собиралась задать, застыл на ее губах.
— Но вы не убили меня! — пробормотала она. — Почему вы не выпили всю мою кровь, как у того бедняги у моста Ватерлоо?
Лицо лорда Байрона казалось холодным как лед. И все же едва заметная улыбка появилась на его губах.
— Потому, что вы носите фамилию Байрон. — Он кивнул. — Да, да, Байрон. В ваших жилах течет моя кровь. Моя кровь и кровь той бедной души.
Ребекка сглотнула.
— Та же кровь была и у моей матери, — произнесла она. Голос ее был хрупкий и далекий.
— Да.
— И она тоже… в тот раз… она пришла за вашими мемуарами.
— Я знаю.
— Что же с ней произошло?
Лорд Байрон молчал. Жалость и вожделение, казалось, сплелись в его взгляде.
— Что случилось с ней? Ответьте! Что с ней случилось?
И вновь никакого ответа. Ребекка облизала губы. Она бы задала вопрос еще раз, со стоном, полным муки и проклятия, но во рту у нее пересохло, и она не могла говорить. Лорд Байрон, улыбаясь, продолжал смотреть на нее. Его взгляд медленно скользнул по ее горлу, после чего он, хромая, прошелся по комнате. В его руках оказалась бутылка.
— Вас жажда не мучает? Надеюсь, вы не откажетесь от вина?
Ребекка кивнула. Она взглянула на этикетку: «Шато Лафит Ротшильд». Превосходная марка. Она взяла протянутый ей бокал, сделала глоток и затем выпила все залпом. Никогда в жизни она не пробовала ничего лучше. Она подняла глаза. Лорд Байрон равнодушно следил за ней. Он тоже отпил из своего бокала. Никаких признаков удовольствия не отразилось у него на лице.
Он снова сел, и, хотя глаза его горели все тем же блеском, Ребекка наконец разглядела, что это глаза мертвеца.
— Даже теперь, — сказал он, — я почти жалею, что вы пришли.
Ребекка взглянула на него с удивлением.
— Но букинист сказал…
— Букинист? Забудьте о нем.
— Но…
— Говорю вам, забудьте о нем! Ребекка сглотнула.
— Он сказал, вы ждете меня.
— Совершенно верно. Но что это значит? Мы жаждем этой пытки, самой безжалостной из всех.
— И букинист знал об этом?
Лорд Байрон едва заметно улыбнулся.
— Без сомнений. Зачем же еще ему было посылать вас ко мне?
Его апатия становилась невыносимой. Глаза его закрылись, будто бы избегая ее живого присутствия. Пес лизнул его руку, но лорд Байрон оставался недвижим, немой укор собственным иллюзорному обаянию и молодости.
