За дверью послышались женские каблучки. Через секунду дверь открыла его секретарша. Уникальная женщина. Ассистент, медсестра, любовница, секретарша – и все в одном лице – Бланш Тарнер. Можно еще добавить, что она была красива.
– Доброе утро, доктор Бэйли, – приветствовала его Бланш своим низким грудным голосом.
– Какое оно, к черту, доброе, – проворчал Бэйли и вошел в помещение.
Шляпа полетела на вешалку и повисла на одном из крюков, ее хозяин добрался до дивана и, утопив себя в нем, раскинул руки в стороны. Каблучки замерли.
– Ты не в духе, Бэрт?
Он лениво взглянул на нее. Когда Бланш на работе, то смотреть не на что. Роговые очки для солидности, волосы, стянутые на затылке в неприглядный пучок, полное отсутствие косметики и слишком длинный белый халат, скрывающий самое привлекательное в этой особе.
– Весь мой дух вышел. Приготовь-ка мне холодной воды и выжми туда лимон.
– Что Же, это нетрудно, но только не поможет Кстати, у тебя сегодня тяжелый день. Ты назначил четырем пациентам до ленча и еще шестерым после.
Бэйли скривился в гримасе мученика. Бланш собралась выйти, но, что-то вспомнив, обернулась.
– Да, чуть не забыла. Несколько раз звонил Рок. Мне показалось, он чем-то взволнован. Просил тебя позвонить, как только появишься.
– О'кей, позвоню.
Она вышла. Ее каблучки удалились.
– Уже тоскует, черт его побери, – буркнул Бэйли и взялся за телефон.
– Летиция Шенон слушает, – звякнул колокольчиком голос секретарши.
– Рад, что вы слушаете, мисс Шенон. Говорит доктор Бэйли. Могу я поговорить с доктором Тибсом?
– Секунду, доктор Бэйли.
Раздался щелчок, затем послышался хрипловатый глухой голос Тибса.
– Хэлло, Бэрт, это ты?
– Нет, это мое отражение в стакане. Что случилось?
– Неприятности. Нам необходимо встретиться и поговорить, это очень важно.
– Ладно, вечером увидимся.
– Ты не понял. Необходимо сейчас, а не вечером.
– Ты спятил?! У меня полная приемная больных.
– Это очень важно. Плевать на больных!
Ребят тоже надо позвать… Ты понимаешь, ко мне в больницу привезли… Ну. эту… Ты понял? Ее доставили фараоны, и она очень плоха. Бэйли прошиб холодный пот.
– С ней что-нибудь серьезное?
– Она в шоке. Не знаю пока, но, возможно, выкарабкается.
– Лучше бы не выкарабкалась.
– Не знаю, что лучше, но необходимо встретиться…
– Понял, Через полчаса на квартире Бланш. Кстати, ты ей ничего не ляпнул?
– За кого ты меня принимаешь?
– Ладно, договорились. С остальными я свяжусь.
Бэйли положил трубку. Дело принимало серьезный оборот. Настолько, что он забыл и о похмелье, и о пациентах. В дверях появилась Бланш со стаканом воды. Он встал и подошел к ней вплотную.
– Благодарю, котик. – Залпом выпив воду, Бэйли схватил шляпу с вешалки. – Вот что, детка, я вынужден покинуть тебя. Извинись за меня перед пациентами и раскидай их по другим дням. До ленча приема не будет.
Бланш нахмурилась.
– Что случилось? Это из-за звонка? Да. Тибс тебя всполошил?
– Нет. Я просто забыл об одном важном деле. Мне необходимо съездить в фармацевтический центр.
– Не крути, Бэрт.
Он чмокнул ее в щеку, но не с той нежностью с какой утром жену. Сейчас ему было не до женщин.
– Поговорим позже. Как освобожусь, сразу позвоню.
Он бросился к двери.
3
– Вы, бесспорно, очень способный хирург! – сказала миссис Форвей Тиму Прайту, когда они вышли из операционной.
– Вы так считаете, миссис Форвей? А по-моему, самая обычная операция.
Он снисходительно улыбнулся пожилой даме, по праву считавшейся родоначальницей Джордж-таунского хирургического центра.
– Не скромничайте, Тим. В вашем возрасте вы достигли больших высот.
– В тридцать лет можно стать профессором, если это кого-то увлекает, а политику – выбиться в президенты, так что все относительно.
– Ну, последнее-то – только обуза. И потом, нам, старым профессорам, есть чему поучиться у молодежи. Мы, как правило, чаще держим в руках бумаги, а не скальпель. У вас все на сегодня?
– Кажется, все. Теперь только бы выскользнуть незаметно из больницы, чтобы не перехватили. Вы же знаете, я не могу отказывать в просьбах, этим многие пользуются.
– Да, да. Отдыхайте. У вас усталый вид.
Дама милостиво улыбнулась и отправилась в сторону ординаторской.
Прайт забежал в свой кабинет, скинул халат, вымыл руки и достал из холодильника бутылку пива.
Его мечтой было добраться до дома, принять душ и рухнуть в постель. Глотая пиво, он косо взглянул на себя в зеркало и заметил мешки под глазами, избыточную бледность и покрасневшие белки глаз. Прайт считал себя красивым парнем. и в целом был прав. Тонкие черты лица, густые волнистые волосы цвета спелой пшеницы и яркие голубые глаза. Женщины восторгались им, да и он не чурался их общества. Но сейчас ему было не до баб: он устал. Уик-энд прошел слишком бурно, и он с ужасом думал о предстоящей неделе напряженного труда.
Прайт допил пиво, натянул пиджак и, сунув в рот сигарету, направился к двери. Не успел он взяться за ручку, как раздался телефонный звонок. Он остановился и с тоской взглянул на аппарат, который не унимался. Прайт стоял в нерешительности, сегодня ему не хотелось с кем-либо общаться, но, возможно, звонили по какому-либо срочному делу, и надо снять трубку. Он пошел на компромисс. Если телефон прозвонит еще пять раз, он подойдет, если нет, значит, звонок не очень важный.
– Раз… два… три… четыре… – Щелкнув языком, он вернулся и снял трубку.
– Доктор Прайт слушает.
– Тим? Это Бэрт, – услышал он глухой голос Бэйли.
Прайт с облегчением вздохнул.
– Фу, черт, пронесло! А я уже решил, что звонят из офиса Уэрри.
– Лучше бы из офиса, Тим. Я не могу сказать ничего хорошего. У нас неприятности. Где Дарэк?
– Спит. Он заступает в ночь. Счастливчик!
– Среди нас нет счастливчиков. Буди его. В двенадцать я жду вас в квартире Бланш.
– Пошел к черту! Я хочу спать.
– Дело серьезное, я тебя не на партию в бридж приглашаю. В клинику Тибса доставили ту, вчерашнюю… Делом занялись фараоны. Он в панике.
– Ладно, я все понял. В двенадцать мы будем. – Он со злостью бросил трубку.
– Паникеры! Скоро от собственной тени шарахаться будут!
