— Ну, это ты загнул. — Круглов заглянул в тарелку. — Сноровка в обращении с палочками у них есть, но вряд ли они хлебают суп палочками.
Креветки и в самом деле были очень вкусны. Они пряно обжигали рот, было такое ощущение, что на языке взрывались маленькие жгучие пузырьки.
— Вернемся к моей работе, — сказал Круглов. — Ты говорил, что я должен лететь в Приземелье.
— Понимаешь, — сказал Чамберс, — история загадочная. На Луне исчез человек. Разумеется, все явилось следствием грубейших нарушении правил безопасности, но ведь его активно искали. Очень активно, Алекс. И не нашли. А он занимался, кроме своей основной работы, атмосферой Луны.
Глава третья ЛУННЫЙ ВАРИАНТ. 2055 ГОД
Начинающийся за кессонной камерой коридор делился на рукава, которые соединялись с кольцевыми коридорами. Этого требовала безопасность лунной базы.
— Дзюба! — от входа крикнул Ван Келлен. — Господа! Где этот хозяйственный негодяй?
Смуглое лицо его полыхало негодованием, сразу видно было, что человек пришел спрашивать и имел на то веские основания.
— Дзюба в шестом куполе, — отозвались от стола. — Нарушилась герметичность купола, и он ищет места утечки. А ты чего всполошился?
— А чего ее искать? — удивился Ван Келлен. — Выбирайся наружу и смотри, где «синеглазки» зацвели.
«Синеглазками» в обиходе называли кислород, замерзающий на поверхности купола в безвоздушном пространстве.
Название было удачным, синие наросты и в самом деле напоминали цветы.
— Вот Олекса туда и отправился, — объяснил кто-то из присутствующих. — А тебе он зачем?
— Графитовая смазка, — уже тише сказал Ван Келлен. — Я ходил к Темным скалам, и мне пришлось возвращаться обратно из-за этой смазки. Только идиот мог использовать графит в дыхательных муфтах.
— Ну, это не смертельно, — успокаивающе отозвался от стола сейсмолог Пржелински. Был он высок, плечист и пославянски светловолос. — Из-за этого не стоит вешать нашего канадского хохла. Тем более что в наших условиях сделать это было бы очень затруднительно. Есть будешь?
— После случившегося у меня кусок в глотку не лезет, — пожаловался Ван Келлен, но любопытство быстро взяло верх, и он без перехода поинтересовался: — А что у нас на ужин?
— Консервированные бобы, — мрачно сказал Пржелински. — И вчера были консервированные бобы со свининой, и сегодня консервированные бобы. Интересно, по какому принципу завозится продовольствие? По-моему, их берут из прежних армейских запасов. Если так, то до конца года нам предстоит жевать эти долбанные консервированные бобы. Куда же деваются прекрасные сублимированные продукты, которыми хвастались русские и американская академия питания?
Ван Келлен с мрачным видом сел за стол, потянул к себе упаковку бобов, повернул кольцо на тубе, заставляя термоэлемент подогреть пищу.
— Не понимаю, чем тебе не нравятся бобы, — хмуро сказал он. — Я люблю бобы. Особенно со свининой.
— Я тоже люблю, — признался Гурген Изория. — Только если они не китайского производства. Терпеть не могу «Великую китайскую стену». У меня ощущение, что вместо мяса они добавляют в бобы свиной жир, а чтобы это скрыть, щедро сдабривают свое дерьмо специями. А что ты делал у Темных скал, Ольгерт?
Ван Келлен понюхал горячую пасту и сморщился.
— Действительно, — признал он. — Специй здесь хватает.
— Это консервы, — вздохнул Пржелински. — А вообще-то китайцы готовить умеют. В Гирине мне доводилось попробовать бульон из филе лягушек и свинину чоу мейн. Вполне, вполне. Можно сказать, гастрономическое удовольствие я получил. Так что ты делал у Темных скал, Ольгерт?
— Съемку, — сказал Ван Келлен. — Особых надежд на редкоземельные нет, но что-то мне подсказывает, что Темные скалы однажды преподнесут сюрприз, помяните мое слово. Если бы не графитовая смазка в переходниках, я бы задержался.
— И ужинал бы в одиночестве, — меланхолично заключил Пржелински. — Тебе Дзюбу благодарить надо, а не трясти в столовой воздетыми кулаками. Продолжить нашу партию не желаешь?
Вот уже неделю он и Ван Келлен вели свою маленькую шахматную войну. Безрассудного гусарства в атаке никто из них не одобрял, поэтому партия свелась к долгому и бесплодному маневрированию фигурами. Любой гроссмейстер давно бы уже предложил сопернику боевую ничью и постарался бы забыть эту громоздкую многоходовую партию, как кошмарный сон, но в данном случае никто не торопился протянуть трубку мира сопернику, и партия продолжалась, грозя стать воистину бесконечной. Сегодня ей окончание не грозило.
Ван Келлен от игры отказался, торопливо выдавил в рот тубу с подогретым кофе и удалился к себе заниматься какими-то срочными расчетами.
Пржелински посмотрел ему вслед.
— Люди работают, — сказал он себе. — Пора и нам собираться. Как ты считаешь, Гурген?
Невысокий худощавый Изория кивнул.
— И скафандры мы проверим сразу, — сказал он. — А вообще ты не прав. О таких вещах надо говорить вслух. Иначе могут случиться большие неприятности. И напрасно Ван Келлен пренебрегает правилами безопасности. Зря он уходит один. Однажды это может очень плохо кончиться.
Отделение, где хранились скафандры, напоминало оружейную комнату рыцарей, оставивших в ней свои доспехи.
Унифицированные скафандры отличались по цветам и цифрой, проставленной на подвеске с баллонами. По цвету легко было узнать, из какой страны астронавт, а по цифре сразу было видно, кто это. Огромные, несколько неуклюжие, с круглыми гермошлемами, с опущенными светофильтрами, скафандры придавали комнате фантастический вид. Каждый скафандр был изготовлен на конкретного человека, поэтому их было больше, чем находилось на базе людей. Кто-то был в отпуске, кто-то решал совсем другие задачи за тысячи километров отсюда, а механическая оболочка терпеливо дожидалась своего хозяина. Каждый скафандр был снабжен индивидуальным компьютером, компьютер был подключен к рации и при необходимости, если хозяин получил серьезные повреждения, мог самостоятельно подать сигнал бедствия, установить маячок для последующей пеленгации потерпевшего, а при желании — даже вести со своим хозяином беседы на профессиональные темы. Итальянец Филипп Кастеллане божился и клялся, что лично слышал, как компьютеры скафандров редут между собой неторопливые разговоры и даже спорят о достоинствах своих хозяев. Оценки людей, приписываемые компьютерам, были слишком метки и остроумны для машин, поэтому не было никаких сомнений, что эти характеристики принадлежат самому Кастеллане, но рассказы итальянца были так забавны, что их охотно слушали вечерами в кают-компании, потягивая прохладное безалкогольное пиво.
Через сорок минут они уже были на лунной поверхности.
Если смотреть на Землю с Луны, всегда поражаешься, какая она крошечная в сравнении с окружающим ее звездным пространством.
