Он огляделся, чувствуя, что к нему возвращается уверенность в себе. Окружающая обстановка выглядела вполне нормально — обычный, ничем особо не выделяющийся магазин. На стенах и полу располагались двенадцать застекленных витрин, тоже ничем не выдающихся. Двустворчатая дверь в противоположной стене вела в заднее помещение.
Фара внимательно наблюдал за ней, одновременно пытаясь разглядеть несколько витрин, в каждой из которых размещались три-четыре разновидности оружия. Прищурившись, он оценивал свои шансы — удастся ли ему достать из-за стекла хотя бы один экземпляр, чтобы потом, когда кто-нибудь войдет, силой выпроводить его наружу, прямо в руки Джора. За спиной послышался тихий мужской голос:
— Желаете оружие?
Фара резко обернулся. Когда он осознал, что его план рухнул, в первый момент его охватила ярость, но весь гнев улетучился при виде продавца — приятной внешности седовласого человека, старше его. Фара кивнул, пытаясь скрыть беспокойство:
— Да-да, оружие.
— Для какой цели? — спросил продавец.
Фара лишь тупо смотрел на старика — сейчас ему очень хотелось разозлиться и сказать этим людям все, что он о них думает, но возраст собеседника сковал ему язык. Он с трудом заставил себя открыть рот.
— Для охоты. — Ему стало не по себе от собственных слов, но он все же повторил: — Да, конечно же для охоты. К северу отсюда есть озеро, — уже увереннее продолжал он, — и…
Он замолчал, не в силах вынести собственной лжи, в которой не был готов увязнуть столь глубоко.
— Для охоты, — снова повторил он несколько секунд спустя.
Фара почувствовал, что снова стал собой. Он ненавидел этого человека за то, что тот поставил его в дурацкое положение. Внимательным взглядом он наблюдал за тем, как седой открывает витрину и достает оттуда зеленое блестящее ружье. Когда продавец, держа оружие в руках, повернулся к нему, Фара подумал: «А они умно придумали — поставить на передний край старика. Впрочем, столь же умно они поступили, выбрав участок Харриса».
Он потянулся к ружью, но продавец держал его вне досягаемости.
— Прежде чем я разрешу вам испробовать это, — сказал он, — правила магазина требуют, чтобы я информировал вас о том, в каких обстоятельствах вы имеете право приобрести оружие.
Значит, у них были собственные законы. И система всяких психологических трюков, чтобы произвести впечатление на легковерных.
— Мы, оружейники, — спокойно продолжал продавец, — разработали оружие, которое может уничтожить всякую машину или объект, созданный из того, что именуется материей. Таким образом, обладатель хотя бы одного нашего экземпляра превосходит по своей боевой силе любого солдата императрицы. Я говорю «превосходит», поскольку каждая единица оружия является средоточием силового поля, действующего как идеальный шит против нематериальных разрушительных сил. Этот щит не защищает от дубины, копья, пули или других материальных предметов, однако, чтобы пробить невидимый барьер, который он создает вокруг своего владельца, потребовалась бы небольшая атомная пушка. Конечно, вы понимаете, — продолжал он, — что столь могущественное оружие не должно попасть в нежелательные руки. В соответствии с вышесказанным, приобретенное у нас оружие не может быть использовано для нападения или убийства. Что касается охотничьего ружья, то из него можно стрелять лишь по вполне определенным видам дичи, список которых мы время от времени вывешиваем на витрине. Наконец, это оружие запрещено перепродавать кому-либо без нашего согласия. Вам ясно?
Фара молча кивнул, размышляя, рассмеяться ему во весь голос или обругать продавца, осмелившегося усомниться в его интеллектуальных способностях. Значит, это оружие нельзя использовать для убийства или грабежа. Из него можно стрелять лишь по вполне определенным живым существам. А что касается перепродажи — предположим… предположим, он купил бы это ружье, уехал куда-нибудь за тысячу миль и предложил его богатому незнакомцу за пару креди. Кто бы о том узнал? Предположим, что он напал бы на кого-то или даже застрелил. Каким образом об этом стало бы известно в магазине?
Внезапно до него дошло, что ему подают ружье дулом вперед. Он взял его, с трудом подавляя желание прицелиться в старика.
— Как им пользоваться? — спросил он.
— Просто прицельтесь и нажмите на спуск. Может, хотите попробовать на нашей мишени?
Фара поднял ружье на уровень глаз.
— Да, — торжествующе ответил он, — и эта мишень — ты. А теперь подойди к двери, открой ее и выйди наружу, — Он повысил голос. — А если кто-либо помышляет о том, чтобы войти сюда через заднюю дверь, то я наблюдаю и за ней, — Он повел ружьем в сторону продавца. — Давай быстрее двигайся, иначе выстрелю! Клянусь!
Продавец тем не менее не терял самообладания.
— Не сомневаюсь, что вы бы это сделали. Когда мы решили настроить дверь так, чтобы вы могли сюда войти, несмотря на свои враждебные намерения, мы предполагали возможность убийства. Однако сила на нашей стороне. Советую вам хорошенько это осознать и оглянуться назад.
Вокруг царила тишина. Фара стоял неподвижно, держа палец на спусковом крючке. В голове у него сменяли друг друга всевозможные слухи, которые он слышал насчет Торгового дома оружейников, — будто у них есть свои люди в каждом квартале, а также собственное независимое правительство, и для любого, кто попадал к ним в лапы, единственным выходом оставалась лишь смерть. В конце концов перед его мысленным взором предстал он сам, Фара Кларк, семьянин, верноподданный императрицы, который стоял сейчас посреди тускло освещенного магазина, пытаясь противостоять гигантской зловещей организации.
Усилием воли он все же сумел взять себя в руки.
— Ты меня не обманешь, делая вид, будто кто-то стоит за моей спиной. А теперь — подойди к двери.
Старик смотрел куда-то в сторону.
— Ну что, Рэд, у тебя все данные?
— Для начала вполне хватит, — услышал Фара голос молодого человека, доносившийся сзади, — Консерватор типа А-7. Уровень интеллекта выше среднего, но степень развития типична для маленьких городков и поселков. Чрезмерно односторонние взгляды, сформировавшиеся в период обучения в имперских школах. Абсолютно честен. Здравомыслие не имеет никакого значения. Эмоциональное отношение к окружающей действительности. Любые изменения в личности потребовали бы длительного лечения. Не вижу никаких причин для беспокойства. Пусть живет так, как ему нравится.
— Если ты полагаешь, — выдавил Фара, — что этот трюк с голосом заставит меня обернуться, ты сошел с ума. Это левая сторона здания. Я знаю, что там никого нет.
— Я за то, Рэд, — ответил старик, не обращая внимания на нацеленное на него оружие, — чтобы позволить ему жить своей жизнью. Но ведь это он подстрекал толпу. Думаю, нужно отбить у него охоту так поступать.
— Мы объявим повсюду, что он был здесь, — сказал Рэд. — И всю оставшуюся жизнь он потратит на то, чтобы опровергать обвинения в свой адрес.
