Резко, со всей возможной силой он ударил по шпаге противника, отбил ее далеко в сторону, а сам отпрыгнул назад, перехватил свою шпагу и Ударом о колено сломал лезвие у самой чашечки гарды. Теперь в его руках оказалось грозное оружие — стремительный, вращающийся кусок стали, против которого шпага бессильна.
Возможно, его противник понял это, возможно, просто воспользовался удобной ситуацией. Прежде чем Логинов успел занять оборонительную позицию, металлическое лезвие коснулось его груди. Расширенными от ужаса глазами Артем видел, как оно погружается все глубже. Он ожидал невыносимой боли, потока крови из раны — но ничего этого не было. Лишь тонко, надсадно заныло сердце, и мир фиолетовых облаков, похожих на вареное мясо, стал стремительно вращаться вокруг него.
Он падал сквозь него до тех пор, пока не увидел над собой манипуляторов медицинского робота.
Врач за столиком что-то записывал в медицинскую карту. Совсем рядом стоял Абасов. Он внимательно разглядывал Логинова, словно бабочку, наколотую на булавку.
— Что со мной? — тихо, одними губами спросил Логинов, повернувшись к врачу.
— Сердце, — ответил тот, — у вас очень здоровое сердце.
— Вы думаете, он выкарабкается? — Это голос Абасова.
— Он уже выкарабкался.
— Вы добились своего? — произнес Логинов одними губами.
— Конечно, нет. Ведь победили вы.
— Это ложь.
— Вы победили еще до поединка самим согласием на не известную для вас игру. Вы мужественный человек, Логинов. Мужественный и достаточно находчивый. Чтобы это узнать в обычных условиях, понадобились бы годы. Я должен был выяснить, кто окажется рядом со мной на Таире. Я не знаю другого такого верного и быстрого способа установить подлинную цену каждого из нас. Не ожидал, что вы примете все настолько серьезно. Простите меня.
Все казалось правильным, вот только было что-то еще. Что-то такое, что Логинов должен был запомнить из этого неудачного поединка, какие-то слова, сорвавшиеся в пылу боя и оставшиеся в памяти машины…
В конце концов, он приобрел для себя неплохого сотрудника. Кажется, именно это являлось его главной целью. Остальное неважно…
Артему пришлось проваляться в медицинском отсеке гаместон-центра весь остаток дня. Лишь к вечеру удалось уговорить врачей отпустить его. Не хотелось возвращаться в свою такую же, пожалуй, как и у Абасова, холодную и пустую холостяцкую квартиру.
Вместо этого он пересел в вагончик надземки, идущий к Управлению. Последнее время он часто приезжал на работу в неурочное время. Среди сложной техники, среди аппаратов, делавших мысль почти вещественной, почти ощутимой физически, он никогда не испытывал скуки. Но на этот раз, оказавшись в своем кабинете, Логинов ощутил странный дискомфорт и долго не мог включиться в прерванную утром работу. Что-то было не так. Он не чувствовал ни малейшего желания погрузиться в мир логических формул, безупречных доказательств и бесспорных выводов…
Долгий вчерашний день и все сегодняшнее утро в нем подспудно и неосознанно нарастало желание увидеть Перлис. Увидеть прямо сейчас, хотя бы на фотографии. Лишний раз убедиться в том, что на самом деле существует это невероятное сочетание огненных медных волос и бездонных черных глаз. Что он не ошибся, не выдумал всю эту немыслимую красоту…
Он понял это неожиданно и не сумел справиться со своим желанием. Рука непроизвольно, словно бы сама собой, потянулась к консоли вифона. Личный код Перлис ему не нужно было вспоминать, хотя он пользовался им всего лишь раз, когда настраивал индикатор перед встречей в баре… Одна только мысль о ней заставила учащенно биться сердце. И Артем вздрогнул, не в силах справиться с потрясением, когда машина, следуя стандартной процедуре, высветила в центре его кабинета цветную объемную голограмму Перлис. На голограмме она была изображена в полный рост в синей форме Управления с тремя молниями на петлицах. Глаза смотрели чуть презрительно, словно она понимала, что он делает что-то недозволенное.
У Логинова было одно правило, которое он старался не нарушать. До встречи с новым сотрудником он не пользовался сведениями, хранящимися в личной карточке. Казенный язык этих разграфленных вопросников мешал ему составить первое, самое важное впечатление о человеке. Но даже и потом без крайней необходимости он старался не обращаться к кадровому банку данных.
И вот теперь он почувствовал себя мальчишкой, заглянувшим в чужой дневник без разрешения хозяина. Ему пришлось напомнить себе обстоятельства предстоящего дела, прежде чем на дисплее поплыли строчки ее биографии.
Двадцать пять лет… Замужем не была… Детей нет… Ого! Серебряный браслет по дзеу — неудивительно, что парень в баре неожиданно заснул… Этот недавно разработанный вид рукопашного боевого искусства объединял в себе все лучшее из старинных методик. Шесть успешно выполненных заданий… Об их характере нет ни единого слова, и это значит, ее использовали лишь в самых важных операциях. Две благодарности. Родители погибли во время первого захвата… Она сказала только об отце, почему? Не хотела вызвать к себе жалость? Нет. Она знала, что рано или поздно он познакомится с ее личным делом. Скорее всего, проверяла, не сделал ли он этого до встречи. Она умна — в этом ей не откажешь…
Артем все не решался выключить проектор с ее голограммой, и Пер (так он ее про себя теперь называл) стояла посреди кабинета в чуть напряженной официальной позе, с детски беспомощным выражением на лице… Иногда сильные люди именно так чувствуют себя перед объективом фотоаппарата, он знал это по себе.
Ему вдруг мучительно захотелось увидеть ее живое лицо, вновь почувствовать запах южных орхидей, ощутить волну холода, исходящую из ее глаз. А почему бы и нет? Кто может ему помешать назначить встречу своему собственному сотруднику?
Он потянулся к инфору, набрал незнакомый внешний номер, считывая цифры с дисплея компьютера, и в кабинете, пропитанном бумажной пылью, вдруг поплыл звук ее мелодичного голоса, словно где-то вдалеке за окном пропела птица.
Он секунду молчал, вслушиваясь в этот замерший звук, и потом коротко произнес излишне официальным тоном:
— Логинов. Прошу завтра в шесть вечера быть У Нортон-сквера. Вторая остановка надземки.
— Слушаюсь, Артем Леонардович. Вещички захватывать?
Он едва сдержался, чтобы не сказать какую-нибудь глупость, и молча повесил трубку.
Что она о себе воображает? Как она разговаривает со своим непосредственным начальником? Надо бы проучить ее, заставить ждать попусту, а затем назначить встречу снова, сославшись на чрезвычайную занятость. Впервые он чувствовал себя так неуверенно и глупо.
С раздражением Логинов включил компьютер и попытался начать работать. Надо хотя бы план на завтра набросать, тем более что намечался обычный нелегкий день. Придется разбираться с этим Маквисом, а времени для подыскивания достойной кандидатуры на место подсунутого ему чужого агента остается слишком мало.
