Но тут в зал вошли роботы, передвигающиеся на тихо жужжащих пружинящих подошвах, и принесли миски с еще исходящей паром едой, а также всю необходимую посуду.
— Я полагаю, пища на борту вашего корабля не отличалась особым разнообразием? — осведомился Хаспер Джонферсон, весело подмигивая.
Вопрос был в большей степени риторическим, потому что расширившиеся от изумления глаза Елены и Бреннана говорили сами за себя.
* * *
— Ну что, мне рассказывать или ты сделаешь это сам? — спросила Елена позже, когда после обильного обеда наконец настало время поведать о событиях, которые привели их в этот сектор и к бездействующим стартовым воротам.
— Так ведь это ты все время была в самом центре событий, а я так, примазался к твоему успеху, — усмехнулся земной космолетчик, — да и то в самом конце.
Нола Хи, боронский ученый, который до этого времени безмолвно то находился на своем месте, то взмывал в воздух, в первый раз подал голос:
— Елена, дорогая, уважаемая эстетическая звездная воительница с большими волосатыми слухачами, я бы тоже хотел, мог и был готов предоставить подробное описание, если…
Бреннан кашлянул.
— Э-э-э… хм-м… нет, — прервал он поток слов боронца, не дав ему разговориться.
— Нет и еще раз нет, — поддержала его и Елена, употребляя, как это делали боронцы, двойное отрицание. — Пожалуйста! — Она подкупающе улыбнулась.
Явно озадаченный боронец замолчал, его вторичные щупальца беспокойно трепетали за молочной белизной экологического костюма.
Елена ограничилась рассказом о решении Понтифика Максимуса Паранида уничтожить корабли с ЦП, возможно последние, и о вытекавших из этого решения последствиях. Она также сообщила о том, как Королевство Борон практически вынудило ее, Елену, попытаться это предотвратить. Но почти ничего не сказала о том, что использовала эту миссию для того, чтобы спасти своего друга ящера Нопилея с планеты Ниф-Нах, так же как и о памятной остановке на планете Ианама Зура и встрече с ученой-долгожительницей доктором Сиобан Иньей Норман. О безобразном происшествии с пиратами и «ФЛ Дракон Дождя», уничтоженном в результате этой встречи, она тоже умолчала как о факте, не существенном для изыскателей. Прерываемая изумленными возгласами и вопросами, она проговорила целую стазуру, пока добралась в своем рассказе до великого сражения за ворота Дельты в секторе Рай Менелаи.
— По этой причине обратные стартовые ворота деактивированы, а мы все заперты в первом убежище. Совместно с двумя кораблями с ЦП и несколькими ксенонскими истребителями. Больше здесь нет ничего и никого, — завершила рассказ Елена.
Некоторое время в помещении царило молчание. Все присутствующие в упор смотрели на космолетчицу, как будто ожидали от нее чего-то большего, не просто описания, а немедленного решения проблемы, как вернуться назад в Сообщество, но Елена молчала. Она смотрела на проекцию пляжа, на непрерывно бьющие о берег волны в далеком виртуальном мире. И только тогда, когда заговорила маленькая девочка, она вернулась из своих воспоминаний о магическом, потерянном мире. Елена все еще видела перед собой уходящий в море мыс в земном городе Милано, теплый закат, рыб, веселящихся в воде. И старика, предсказавшего ей, что однажды она туда вернется. Ее последний день на Голубой планете…
— Мисс Кхо-сан! — Это была Йошико, которая сгорала от нетерпения задать свой вопрос.
— Хай! — кивнула Елена девочке.
— Кхо-сан, эти два корабля с ЦП, о которых вы говорили, они очень большие?
— Да, очень. Я бы сказала, около восьмисот пятидесяти метров в длину. Это соответствует… минутку… примерно пятистам пятидесяти длинам. Не могла бы ты назвать свое имя?
— Йош Нехла.
Земная женщина внимательно посмотрела на Йошико. Она увидела маленькую, хорошенькую девочку с овальным лицом, светлыми волосами, заплетенными в толстую косу, и умными большими глазами, смотревшими на мир вопросительно и с любопытством. Но Елена почувствовала также и сдержанность девочки. Наверное, с ней нелегко дружить.
— А почему тебя это интересует, Йош? — спросила она.
— Да я… мне кажется, на моем скопе… Кванья, мы можем идти? Мы же хотели принести растение!
— Точно! — подтвердил Зер Альман.
— Можете идти, но — в душ и спать, поняли? На улице уже темно, а завтра у вас будет достаточно времени. И не забывайте: не уходить от лагеря дальше чем на пятьсот метров!
Глава 3 Переполох в лагере
Сегодняшняя молодежь любит роскошь. У нее дурные манеры, она презирает авторитеты, не уважает старших, спорит о том, где ей стоит работать. Молодые люди больше не встают, когда старшие входят в комнату. Они спорят с родителями и терроризируют учителей.
Сократ, Земля
Полторы стазуры спустя инфобраслет Йошико начал вибрировать и разбудил ее. Кванья считала, что девочка всегда должна спать ровно две стазуры, что соответствует потребностям детского организма. Йошико считала это глупостью.
На цыпочках она пробиралась по боковому коридору, в котором находились еще и комнаты Сильи и Найки Вандер, служащей семьи Джонферсон. С чувством облегчения Йошико отметила, что двери в комнаты обеих женщин закрыты изнутри. Ей совсем не улыбалось пускаться с ними в дискуссии, потому что и Найка, и сестра обязательно потребовали бы от нее отчета, куда это она направляется в такую рань.
В здании уже царило оживление. Из автоматической пекарни, где каждое утро пекли хлеб для пятнадцати голодных желудков, доносился восхитительный аромат свежевыпеченных баньос, аргонскнх булочек с начинкой. Йошико проскользнула в пекарню и стащила из кухонного автомата три еще пышущих жаром баньос, Два она засунула в нагрудный карман комбинезона, а в третий впилась зубами. Продолжая жевать, она вошла в предшлюзовую камеру и начала зашнуровывать сапоги и надевать куртку. Прежде чем снять с аппарата-обогатителя свою дыхательную маску, она запихнула в рот остатки баньос и торопливо прожевала. Потом натянула маску на лицо и вошла в шлюз.
Снаружи еще было темно, потому что день на Дарехиторимо, то есть промежуток между двумя восходами солнца, был вдвое длиннее тазуры. Раньше Йошико возмущалась, когда ее отправляли спать на восходе солнца или, наоборот, ей приходилось вставать затемно. Но за последние возуры она привыкла к тому, что сон и бодрствование стали для нее явлением, не зависимым от света и темноты. Откровенно говоря, ей даже нравился такой странный ритм жизни.
Зер Альман уже ждал ее на улице, стоя спиной к двери и уставясь в небо. Похоже, ему раннее вставание нравилось гораздо меньше, и он поздоровался очень сдержанно. Йошико сунула ему в руку баньос, он поблагодарил коротким «Domo — спасибо» и приподнял маску, чтобы откусить кусочек булочки.
Как всегда, первая мысль Йошико была о ее тригравископе, который одиноко нес вахту на краю плато. С тех пор как Ситму подарил ей этот прибор и объяснил принцип его действия, в девочке пробудился интерес к астрономии и всему, что было с ней связано. Ей казалось потрясающим, что такой маленький прибор мог преодолевать барьеры времени и пространства, чтобы точно измерять объекты, находившиеся на расстоянии до одной астрономической единицы от этого места.
