Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
– Ты еще тут? – раздался над ее ухом грозный мужской голос.
Она вздрогнула и, замирая от ужаса, подняла глаза. Как она и ожидала, над ней нависал грозный милиционер Стас, тихонько спустившийся с четвертого этажа и вставший за ее спиной.
– Опять, скажешь, задремала?
– Ага, – глуповато улыбнулась она.
Он сокрушенно покачал головой и вполне миролюбиво спросил:
– Откуда ж ты такая взялась?
– Из собеса, – как всегда, невпопад ответила Аня, но, поняв свою оплошность, поправилась: – Вернее, из коммуналки.
– В коммуналке живешь?
– Ага.
– С мамкой, что ли?
– Нет, мама умерла год назад.
– Извини.
– Да ладно, чего уж… – пробормотала она смущенно, потому что никакой тоски по покойной родительнице она не испытывала, одно облегчение. – Не любила меня мамка, да и я ее не особо…
– А эту бабку любила?
– Очень, – с энтузиазмом воскликнула Аня. – Она была очень добрым, отзывчивым человеком… Чистым ангелом… – Видя недоверие на лице следователя, пояснила: – Ведь именно она меня на работу устроила.
– Как это?
– Просто. Я, как школу закончила, в техникум пошла, но бросила его – мать мне велела на работу устраиваться, а я хорошо училась, без троек… – Говорила Аня сбивчиво, коряво, она не могла складно выражать свои мысли, но не из-за скудного словарного запаса (с самой собой она общалась прекрасно), а из робости. – Мать меня на винзавод устроила, чтобы я там водку воровала…
– Пила?
– Она нет, хахаль ее пил… – Аня поморщилась, вспомнив сизую рожу материного сожителя. – Но я воровать не умею… И от запаха спирта у меня постоянно были головные боли, так что пришлось уволиться… Потом я много работ сменила, но нигде долго не задерживалась, кому я такая нужна… Ни образования, ни внешности… Только на овощебазу или уборщицей, а там в основном пьянь, да и неинтересно мне…
– А где тебе интересно? – с улыбкой спросил Стас.
– Я учиться хочу, – выпалила Аня. – На дизайнера ландшафтов. Я природу люблю: деревья, травы, цветы, особенно цветы, но в моей комнате они не растут. Им свет нужен, а я даже днем с лампочкой сижу… – Она погрустнела, думы о несбыточной мечте всегда навевали тоску. – Короче, оказалась я безработной. Стояла на бирже. Вот пришла я как-то отмечаться, смотрю, у крыльца бабулька стоит, миленькая такая, чистенькая, в соломенной шляпке, и улыбка добрая… Подошла она ко мне и говорит: «Что же ты, дочка, такая молодая, а работу найти не можешь?» А я ей в ответ: «Образования нет, блата нет, воровать не могу», короче, все, что вам сейчас, ей рассказала. Вот она мне и предложила: давай, говорит, ты будешь за мной ухаживать. Хорошо платить не могу, но и работы, как таковой, немного. Продукты покупать, газеты, лекарства, белье в прачку отнести, даже убираться не надо, я, говорит, сама могу… Я согласилась…
– Значит, ты не от собеса за ней ухаживала?
– Это сначала, но потом бабуля мне говорит: «Тебе надо официально оформиться, про пенсию подумать и все такое»… Отвела меня в собес, оказывается, социальных работников не хватает (зарплата, сами понимаете, копеечная), меня сразу и взяли…
– Давно ты ее знаешь?
– Почти год… Мы с ней очень подружились за это время…
– Ты говорила на допросе, что она была очень одинока, значит, ее никто не навещал?
– Почти никто. Разве что соседка, – Аня кивнула на дверь шестьдесят второй квартиры, – наведается… Или старая подруга раз в квартал забредет…
– Что за подруга? – напрягся Стас. – Как зовут?
– Как же ее зовут… – Аня свела брови, вспоминая. – Фамилия у нее еще такая благородная… А! Голицына! Она постоянно хвалилась своим аристократизмом… Она вообще была такая… ну… – Девушка пощелкала пальцами, подбирая достойное сравнение. – Нафталиновая, что ли…
– Как это?
– Таких сейчас мало осталось, вымерли, наверное, но раньше я частенько встречала в наших старомосковских дворах подобных старух… Худые, прямые, надменные, на голове шляпка с истлевшей вуалеткой, на руках перчатки, на шее побитый молью песец… Над ними всегда дети смеялись, а мне их было жалко… – Анины глаза увлажнились, не иначе решили за сегодня выплакать годовой запас слез. – Вот старуха Голицына из их числа.
– Имя не помнишь?
– Ее бабуля Ветой звала…
– Значит, или Лизавета, или Виолетта, – резюмировал Стас. – Сколько раз ты видела старуху Голицыну в квартире покойной?
– Всего раза три. Тяжело ей, наверное, через всю Москву в гости кататься, старая она, как и Элеонора Георгиевна… – Аня в задумчивости поскребла коленку. – Только не очень бабуля любила, когда Вета к ней приезжала… Как-то прихожу к ней, а Голицына только ушла, я по запаху поняла, у нее жуткие духи, протухшие лет двадцать назад, и этот запах потом долго не выветривается… Так вот, пришла я, а Элеонора Георгиевна грустная, спрашиваю: «Чем вас так Вета расстроила?» – а она мне отвечает: «Любит Ветка старое вспоминать, а это ни к чему!» Вот и все, больше ничего не добавила, но целый день хмурная ходила…
– При тебе они не ругались?
– Нет, были очень друг с другом милыми, но особой теплоты я в их отношениях не заметила… Уж очень они разные… Вета вся из себя аристократка: спесивая, надменная, а баба Лина простая была женщина, душевная…
– Ты говоришь, теплоты не было… Тогда зачем больной старухе тащиться через всю Москву, чтобы повидать не очень приятного человека?
– Знаете, что я думаю? – взволнованно сказала Аня и от волнения покрылась потом. – Мне кажется, Голицына ездила к ней, чтобы продемонстрировать, что еще жива… Или проверить, не умерла ли Элеонора Георгиевна… Будто между ними соперничество какое было… По жизни… Вот и в смерти решили посоперничать.
– Антикварные вещи у Голицыной имелись, не знаешь? Может, она говорила что-то…
– Когда-то была целая коллекция фарфоровых ваз и картин, это мне баба Лина рассказывала, а еще она говорила, что Вета в картишки поиграть любила, причем по-крупному, вот весь антиквариат и просадила… – Тут Аня резко обернулась и пристально глянула на следователя. – Только если вы думаете, что это она ее убила, то зря… Старуха Голицына страдает артритом, у нее все пальцы скрючены, она не то что нож сжать, даже застегнуться не может…
Аня ждала очередного вопроса, но Стас больше ни о чем не спрашивал, он погрузился в глубокие раздумья и будто бы забыл про свою собеседницу.
– Мне можно идти? – робко спросила Аня, когда пауза затянулась до неприличия.
– А? – очнулся он. – Что?
– Идти, говорю, можно?
– Да, да, иди, – рассеянно кивнул Стас, после чего развернулся и медленно пошел по лестнице вверх.
Аня проводила взглядом его худую спину, поправила шапку, вытерла нос варежкой, после чего вышла из подъезда и быстро, насколько позволяла скользкая подошва стоптанных сапог, потрусила к автобусной остановке. Анюту ждала ее сырая темная комната, чахлые цветы, раздрызганный многочисленными мамиными любовниками диван, домашние шлепанцы, измусоленные соседским котом Тихоном, и несбыточные, рожденные бессонницей мечты.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
