– Я никак не могу понять тебя, Анна Гайятт. Ты как хамелеон: постоянно меняешь цвета, хотя ни один из них – не твой. Когда на тебе парик и платье Кэрол, ты так чертовски похожа на нее, что даже мне было трудно поверить, что это не она. И тем не менее сложно себе представить двух более непохожих женщин, чем вы! Ты так бледна, светла, прозрачна и… застенчива. Ведь я прав? Скажи мне одну вещь, Анна. Почему ты все-таки согласилась на этот маленький розыгрыш?
– Ты уже сам ответил на этот вопрос, Гаррис. Помнишь? Когда говорил, насколько убедительной может быть Кэрол. – Анна пожала плечами. – И потом, конечно, для меня это своего рода приключение. До сих пор моя жизнь не была и наполовину такой интересной, как у Кэрол!
Гаррис Фелпс вздохнул. Что это было – разочарование или раздражение? Анне больше всего хотелось, чтобы он замолчал и прекратил свои попытки вычислить ее. Она хотела сосредоточиться на предстоящем испытании и поскорее покончить со всем этим. А потом, на вечеринке, которую Кэрол собиралась устроить после спектакля, она сможет наконец появиться в своем собственном обличье.
Глава 4
Анна Гайятт действительно заинтриговала Гарриса Фелпса. Женщины такого типа не входили в круг его общения. Те, что его обычно окружали, были чем-то похожи – вызывающе красивые, дерзкие, уверенные в себе и доступные, особенно после того, как узнавали, насколько он богат. Гаррис давно научился скрывать настоящие чувства под маской мягкости и воспитанности – это было нетрудно и ни к чему не обязывало.
Деньги Гаррису достались по наследству, но отцовские миллионы он сумел быстро превратить в миллиарды. Фелпс производил впечатление эпикурейца, который может себе позволить потакать собственным слабостям. Таким он и был на самом деле. Среднего роста, он тщательно поддерживал себя в хорошей физической форме с помощью спорта, массажа, паровых бань, а также обязательного ежемесячного медицинского обследования. Он довольно сносно играл в теннис и великолепно – в гольф. Его волосы всегда были тщательно уложены, а небольшие усики придавали лицу добродушное и слегка щеголеватое выражение. Тонкие губы создавали обманчивое впечатление чувственности. Лишь неправильный нос не позволял назвать Фелпса красивым – длинный, с благородной горбинкой, он выдавал истинную суть хозяина. Это был нос магната, сильного и не очень щепетильного, привыкшего добиваться своего любыми средствами. Несмотря на это, многих обманывала показная болтливость Гарриса, его принимали за того, кем он и хотел казаться, – очередного плейбоя, проматывающего унаследованное состояние. Такие люди забывали про осторожность, что, конечно, было на руку Фелпсу.
Гаррис называл себя дилетантом нового поколения; в прошлом его бы назвали меценатом. В настоящий момент он интересовался исполнительским искусством – кино и театром. Своего рода хобби, а почему бы и нет? Он мог себе позволить и десяток хобби, если бы захотел, но Гаррису необходим был вызов. У него были и другие амбиции, но время для их удовлетворения еще не наступило. Он был достаточно умен и терпелив, чтобы понимать это…
Анна снова не отрываясь смотрела на сцену. Глядя на ее классически красивый профиль, Фелпс вновь задал себе вопрос о том, что же его так заинтриговало в этой женщине. В том, что касалось физического влечения, она была явно не в его вкусе. Ему нравились высокие большегрудые женщины, особенно если они при этом были достаточно известны и популярны. Такие, как Кэрол Кокран. В настоящее время он являлся официальным любовником Кэрол, но это не имело особого значения. И он, и Кэрол прекрасно понимали, что эта связь временная, а потому ни к чему не обязывающая. Гаррис сознательно принимал заданные условия игры. Кэрол интересуют только его деньги? Ну что ж, – это вполне справедливо. Ведь и она для него не более чем очередной трофей.
А Анна Гайятт – Анна Риардон Гайятт, мысленно поправил он себя – была совсем другой. Сперва Гаррис воспринимал ее лишь как дочь Ричарда Риардона, а он был одним из немногих, кто знал, что собой представляет Риардон, и имел представление о безграничности власти этого человека. Теперь же, после часа, проведенного в роли наставника и ментора, он начал видеть в ней женщину.
Итак, она разводится с мужем и стремится вырваться за жестко обозначенные рамки своей жизни. Вряд ли ее можно осуждать за это. Но на самом ли деле она так чиста и неопытна, как кажется? По крайней мере, в Вашингтоне она была одной из немногих, о которых не ходило никаких сплетен. Гаррис вспомнил, как Мелисса Мередит говорила ему, что у Крега Гайятта не жена, а серая мышка! Конечно, то, что говорит Мелисса, нельзя воспринимать всерьез: ее репутация сплетницы и интриганки слишком хорошо известна. И, тем не менее, он был поражен. Несмотря на консервативный стиль в одежде и отсутствие косметики, что делало ее похожей на подростка, Анна Гайятт была далеко не серой мышкой. У нее было миловидное лицо и изумительное, хотя и излишне стройное, тело. Кроме того, в ней явственно чувствовался характер. Сильный характер, хотя она это и скрывала.
А может быть, ему просто показалось? Вот и сейчас она в который раз не может отвести взгляд от Уэбба Карнагана. И Гаррис снова раздраженно подумал о том, что же все женщины находят в Уэббе. Кэрол в разговоре о нем обычно употребляла слово «самец»: «Гаррис, лапа моя, тебе этого не понять, но что есть – то есть. Ты посмотри, как этот сукин сын двигается, как большой кот, как раздуваются его ноздри, когда он смотрит на женщину, которую хочет. Я-то уже поумнела, но ты посмотри, что он делает со всеми остальными, которые имели несчастье встретиться ему на пути!» Уэбб действительно притягивал к себе женщин как магнитом. Но только не эту! Этого просто не может быть! Анна совсем не похожа на остальных женщин Уэбба, она… Гаррис мысленно споткнулся об это старомодное выражение и, тем не менее, повторил его. Она была леди. Именно это слово характеризовало ее лучше всего. Нет, Анна явно не относилась к тем женщинам, которым может понравиться грубый натиск Уэбба и его животное обаяние. И уж, конечно, она не относилась к женщинам на одну ночь. Кроме того, Карнагану нравились женщины такие же, как и он сам, – сексуальные и необузданные.
Сцена подходила к развязке. Скоро опустится занавес, и начнется обычная суета, которая всегда сопровождает смену декораций. А затем придет очередь Анны, и это все наконец будет позади.
Внезапно она осознала, насколько боится своего выхода.
Анна даже не заметила, что Гаррис замолчал, и пребывала в оцепенении до тех пор, пока он не помог ей подняться со стула за кулисами и не закрыл дверь в гримерную.
Убедившись, что они наедине, Гаррис снова заговорил. На этот раз его голос был мягким и успокаивающим, как будто он почувствовал ее внезапный панический страх.
– Теперь уже скоро. Не нужно, чтобы кто-нибудь видел тебя близко во время смены декораций. А теперь ты выпьешь немного коньяка и попытаешься расслабиться. Когда придет время – тебе постучат в дверь. Не волнуйся, Кэрол тоже всегда сидит за кулисами, а потом уходит в гримерную, чтобы немного выпить. Место у окна она тоже всегда занимает в самый последний момент. Точно так же поступишь и ты. Это очень короткая сцена, а тебе она покажется еще короче. Никто не заметит никакой разницы.
