Карен, ухмыльнувшись, ткнула пальцем Эшли в бок:
— Может, тебе самой стоит вести себя соответственно возрасту, а не как мерзкая старая ворчунья.
Хмурое лицо Эшли расплылось в улыбке.
— Ворчунья? Откуда ты выудила это слово?
— От Ларри. Он сегодня так обозвал меня, потому что ему не понравилась одна моя идея. Ты же знаешь, он меня не любит.
— Ларри держит с тобой дистанцию, потому что думает, что компьютеру не нравятся рыжие. — Эшли набрала номер. — Уолтер! Прости, что звоню так поздно, но это важно… Ты хочешь отправиться со мной в Англию? Когда? Завтра. Да, именно завтра. Паспорт при тебе? Супер! Что сказать отцу? Что ты меня сопровождаешь. Объясни ему, что в Лондоне, в Хитроу, нас встретит профессор. Карен отсюда будет нам помогать. Отлично! Я возьму билеты и позвоню тебе. Пока!
Эшли захлопнула телефон и повесила его на пояс.
— Я беру ноутбук и Аполло. Профессор спросил, могу ли я определять электромагнитные частоты. Мой спектральный фотометр уже отремонтирован?
— Да. С ним пришлось повозиться, но сейчас он как новенький.
— Отлично. — Эшли показала на металлический чемоданчик на столешнице. — Сунь его туда, а я пойду укладываться.
— Значит, ты улетаешь завтра, как раз на Хеллоуин. А мы будем ходить по домам с «откупайся или пугайся»?
Эшли улыбнулась.
— Передатчик хорошо сидит? — спросила Карен.
Эшли нагнулась к ней.
— Проверь, как он там у меня. — Она широко открыла рот.
Карен внимательно осмотрела ее ротовую полость.
— Сидит как влитой. Только проверь сигнал тревоги.
Эшли ткнула пальцем в скулу. Раздалось тихое жужжание, и на панели главного компьютера три раза мигнул огонек. Через несколько секунд жужжание стихло.
Карен скрестила руки на груди.
— Работает классно!
Эшли притворно закатила глаза.
— О’кей, верю на слово. Это была хорошая идея. Но все же мы могли бы найти место и получше, чем коренной зуб.
— Почему? Он что, болит, когда ты жуешь?
Эшли подвигала челюстью.
— Нет. Просто я жую на другой стороне. Передатчик, конечно, должен выдерживать давление, но никогда не знаешь, что с ним может случиться.
— Согласна. Надеюсь, мне не придется, надев наушники, слушать, как ты хрустишь бисквитами и хлюпаешь чаем.
Человек в черном неслышно, прижимаясь к склону горы, продвигался по каменному уступу. Хотя уступ был достаточно широк даже для двух человек, путник не отклонялся от узкой полоски щебня, который хрустел под его ногами. Далеко внизу лежала долина с высохшим речным руслом между двумя отвесными скальными стенами.
Когда уступ сузился, он на миг остановился, приложил ладонь к вертикальной стене, а потом двинулся дальше, не отрывая взгляда от пещеры впереди.
Когда он миновал скрытую тенью арку, яркий солнечный свет за его спиной померк и превратился в слабое свечение, струйки которого текли мимо его ног, как сотни электрических угрей. Сделав еще три шага, он остановился, чтобы глаза его привыкли к странному свечению в самом дальнем углу пещеры.
На открытое пространство выплыла темная фигура, напоминающая призрачную статую. Высокую, грациозную женщину омывал струящийся свет. Она остановилась на краю овального проема в полу, который достигал в ширину примерно шесть футов. У краев проема колыхались струи света, словно это отверстие засасывало их в глубину.
Над поверхностью провала плавал многоцветный ореол в виде остроконечной короны. Он напоминал овальное зеркало, из глубины которого, кружась, выплывали радужные фигуры. Они напоминали голограммы. Лучи света падали на лицо женщины красными, зелеными и золотыми пятнами, проходившими через ее полупрозрачное тело.
Она раскинула руки навстречу ореолу и склонила голову.
— Самайза, мы захватили дракона. Клефспир скоро станет нашим могучим союзником. Он незащищенным вошел в наши владения.
Из провала ответил низкий голос, эхо которого разносилось далеко вокруг. От каждого его звука вздымающийся овал света колебался, словно говоривший играл его лучами, как струнами арфы.
— Можешь ли ты доверить контроль простому человеческому созданию? Сможет ли он действовать как один из Нефилимов, как подлинное дитя Самайзы и Морганы?
— Да, мой возлюбленный. Девин безмерно предан, как только может быть преданным любой из наших детей. Он не подведет нас.
— Быть сему.
Голос стих. Стихло и эхо. Радужные цвета померкли, обретя пастельные оттенки, но продолжали кружиться в овале.
Моргана медленно повернулась. Ее глаза блеснули, когда она посмотрела на того, кто только что вошел в пещеру. Когда она кивнула, мужчина заговорил, голос его был ровным и уверенным.
— Элейна сообщает, что Маркус доставил Бонни Сильвер в безопасное место. Теперь открыт доступ к двум плащам, как вы и требовали.
Шелковый голос Морганы был мягким и мелодичным.
— Очень хорошо, Палин. Патрик будет знать, для чего эти плащи. Все идет, как и планировалось.
Палин сделал несколько шагов к проему, но не осмелился заглянуть в его глубину. Он осторожно приблизился к женщине.
— Наш хозяин доволен?
По лицу Морганы скользнула темная тень, и она поджала губы.
— Самайза — мой муж, а не хозяин. И тебе стоило бы это хорошо запомнить.
Палин склонил голову:
— Да, миледи. Прошу простить меня.
— Простить тебя? — Моргана схватила его за волосы и рывком поставила на колени. — Ползай у моих ног, ты, жалкий червяк. Если бы не я, ты бы голым дрожал на скамье подсудимых. — Она выпустила его волосы, и рука растаяла прозрачным дымком.
У Палина горели щеки.
— Я… я надеялся, что моя служба заслужит ваше благоволение, миледи.
Моргана выпрямилась, глаза у нее горели.
— Благоволение надо заслужить.
Палин снова склонил голову:
— У меня есть еще новости. Плащи были перепрограммированы, как вы и требовали. Номер семнадцать достался Хартанне… — Палин помялся. — Возникло одно осложнение: старик профессор исчез.
Из головы Морганы вырвался клуб черного дыма.
— Что?! — вскричала она. — Гамильтон сбежал?
Палин инстинктивно пригнулся, но удар по голове не последовал. Он поднял глаза, думая, что Моргана, пылая гневом, растворилась в воздухе. Но этого не случилось.
— Патрик знает, что произошло с Клефспиром? — спросила Моргана.
— Скоро узнает. Патрик не из тех, кто долго утаивает новости от хозяина.
