Это была правда, и Эверард промолчал.
— Я больше не сержусь на тебя за это, — продолжал Токтай. — И все еще хочу быть вашим другом. Если бы это было не так, я давно бы сделал привал на несколько дней и выпытал бы у вас все, что вы знаете.
Улыбка Токтая напоминала волчий оскал.
— Вы мне можете быть очень полезны как заложники. Мне нравится ваше самообладание. И я подозреваю, что вы не принадлежите к народу этой южной страны. Я думаю, что вы — странствующие шаманы. А еще вы сами хотите завоевать это южное государство и не желаете, чтобы чужеземцы вам мешали.
Токтай сплюнул в огонь.
— У нас есть много сказок, в которых храбрый герой обязательно побеждает злого волшебника. Почему и я не могу этого сделать?
Эверард вздохнул.
— Скоро ты, нойон, поймешь, почему.
Он удивился, если бы узнал, насколько справедливы были его слова.
— Ну-ну! — Токтай похлопал его по спине. — Не можешь ли ты хоть немного раскрыть свои секреты? Между нами нет крови. Будем друзьями!
Эверард молча указал пальцем на Сандовала.
— Признаю, мне стыдно за это, — сказал нойон. — Но, согласись, у меня не было другого выхода. Он оказал сопротивление слуге великого хана! А теперь забудем об этом и выпьем, Эбурар. Я пошлю человека за бурдюком.
Патрульный брезгливо скривил губы.
— О, ваш народ не любит кумыс? Но больше у нас ничего нет. Ягодное вино мы выпили еще в море.
— Разреши мне тогда выпить своего виски… — Эверард взглянул на Сандовала и отвернулся от костра, стараясь скрыть свое волнение.
Боже мой, ведь это можно использовать!
— Что?..
— Это вино нашего народа. Оно лежит в седельных сумках.
— Гм… — Токтай заколебался. — Пойдем, ты достанешь его на моих глазах.
Эверард, сопровождаемый Токтаем и стражниками, пошел к лошадям, пробираясь через кустарник и спящих вповалку воинов. Вскоре при свете горящего факела он стал осторожно разбирать свои вещи. Мышцы на спине патрульного напряглись, словно чувствуя направленные на него наконечники стрел. Он вернулся к костру с двумя флягами шотландского виски.
Присев на землю, Токтай внимательно следил, как Эверард наливает в колпачок виски, а потом осторожно понюхал жидкость.
— Странно пахнет, — пробормотал он.
— Хочешь попробовать? — Эверард протянул ему флягу.
Шанс был один из миллиона. Эверард отчаянно хватался за соломинку. Ни о чем другом он не мог думать — рядом лежал умирающий товарищ.
Монгол еще раз опасливо втянул носом воздух, глянул на Эверарда и решительно поднес фляжку к своим губам.
— Уоо-оо-оо!!!
Эверард еле успел поймать отброшенную в сторону флягу. Багровый Токтай задыхался и плевался. Один из стражников моментально натянул тетиву, а другой прыгнул к Эверарду и вцепился в его плечо. Со свистом вылетела из ножен сабля Токтая.
— Это не яд! — поспешно воскликнул патрульный. — Просто вы к такому не привыкли. Смотрите, я спокойно пью это сам.
Токтай махнул стражникам, и те нехотя отошли. Нойон сквозь выступившие слезы смотрел на Эверарда.
— Из чего вы это делаете? — спросил он хрипло. — Из драконьей крови?
— Примерно.
У Эверарда не было никакого желания объяснять суть процесса перегонки.
— Так что лучше пей свое кобылье молоко…
— О! От твоей драконьей крови делается тепло, как от перца, — Токтай почмокал губами и протянул руку. — Дай мне еще.
Эверард сидел, не двигаясь.
— Ну?! — проревел монгол.
Патрульный покачал головой.
— Я же говорю, что это зелье слишком крепко…
— Что? Да как ты смеешь!
— Ладно-ладно, вся ответственность будет на тебе. Но я честно предупреждаю, и твои воины тому свидетели, завтра ты будешь нездоров.
Токтай, не слушая его, приник к фляжке и сделал несколько добрых глотков.
— Ерунда. Я просто сначала не был готов. Теперь пей ты.
Эверард пил, растягивая время. Токтай нетерпеливо ерзал на месте.
— Поторопись, Эбурар! Или нет, дай лучше мне другую флягу.
— Хорошо. Ты здесь хозяин. Только не пей столько же, сколько я. Ты не сможешь.
— То есть как это не смогу?! В Каракумах я перепил двадцать человек! И не каких-нибудь там китайцев — это были великие монгольские воины.
Токтай сделал еще несколько долгих глотков. Эверард, напротив, пил осторожно. Но нервы у него были напряжены настолько, что по действию виски оказалось не крепче воды. Пора было форсировать события. Он протянул свою флягу ближайшему стражнику.
— Возьми, согрейся. Ночь холодна, а вам еще долго не спать.
Токтай, уже слегка осоловелый, поднял голову.
— Какая хорошая вещь, — рассуждал он. — слишком хорошая для… — но, взглянув на своих воинов, замолчал. При всей жестокости и абсолютизме монгольской империи ее военачальники делили все радости и невзгоды со своими подчиненными.
С упреком взглянув на Токтая, стражник поднес фляжку к губам.
— Полегче, — сказал Эверард. — От этого может закружиться голова.
— У монголов никогда не кружится голова, — объявил нойон, вливая в себя очередную порцию. — Мы крепки, как бронза.
— В этом и несчастье монголов. Такой крепкий, что никак не можешь напиться…
Первый воин, облизнувшись, с сожалением протянул флягу своему напарнику и вернулся на пост. Токтай сделал еще глоток и поднялся на ноги.
— Да, это было прекрасно. А теперь, Эбурар, ложись спать. Отдайте ему флягу, воины.
Эверард напрягся, лихорадочно соображая, что делать дальше.
— Спасибо, я с удовольствием выпью еще перед сном, — сказал он. — Я рад, что ты все-таки понял — оно слишком крепко для вас.
— Чтот-тыс-каз-зал? — Токтай уставился на него мутными глазами. — Для-мнглов-нчго-н-быва-ат-слшком-крпко! Н-для-мнглов!
Он покачнулся, пытаясь вновь поднести флягу ко рту. Первый стражник между тем вновь лихорадочно присосался к живительной влаге, словно опасаясь, что потом будет слишком поздно. Эверард судорожно вздохнул.
В конце концов, это могло и не получиться. Могло…
Вне всякого сомнения, эти храбрые вояки могли пить кумыс, вино, пиво, мед, квас — любой напиток этой эпохи. Но беда была в том, что крепость этих жидкостей не превышала 24 градуса. Хорошее шотландское виски — совсем другое дело. Если пить его как пиво, или даже как вино, можно попасть в беду. Опьянеешь намного скорее, чем поймешь это и вскоре свалишься без сознания.
