— Ты не права, — покачала головой Шеннон. — Нет таких родителей, которые не любили бы своего ребенка. Если, конечно, они психически здоровы.
— В таком случае меня любят чересчур! — упрямо заявила Сусанна. — Иначе как объяснить настойчивость, с которой отец и мать контролировали каждый мой шаг? По-моему, даже в тюрьме надзор не столь жесткий. Короче, однажды я не выдержала и сбежала.
— Ну и глупо, — откровенно высказала Шеннон свое мнение. — Мама и папа для того и созданы, чтобы печься о детях. И то, что они вовремя не замечают, что отпрыски уже выросли и в состоянии сами позаботиться о себе, — довольно распространенное явление. Это не их вина. Так устроено самой природой. — Она замолчала, переводя дух. — Ты могла хотя бы попытаться найти с родителями общий язык, объяснить им, что давно стала большой девочкой и не нуждаешься в прежней опеке. И что это отнюдь не означает, что родители тебе больше не нужны. Просто отношения между ними и тобой выходят на новый уровень. А бегство от проблем — далеко не лучший выход.
Назидательный монолог подруги задел Сусанну за живое. Горячо она воскликнула:
— Я никогда не бежала от проблем!
— Возможно. За исключением данного случая, — У меня не было другого выхода.
Шеннон отрицательно покачала головой.
— Выход всегда есть. Только не у каждого хватает силы воли отыскать его.
Сусанна в отчаянии взглянула на подругу.
— Думаешь, я сама не понимаю, что не права, и не мучаюсь оттого, что так несправедливо обошлась с мамой и папой? Но, к несчастью, прошлого не воротишь. Я не могу что-либо исправить.
— Не правда, — возразила Шеннон. — Можешь..
— Но что я должна для этого сделать? Изобрести машину времени? — насмешливо поинтересовалась Сусанна.
— Идея хорошая, — невозмутимо отозвалась Шеннон. — Однако есть более простой вариант.
— Интересно узнать, какой же?
— Помириться с родителями.
Лицо Сусанны немедленно приобрело замкнутое выражение.
— Я никогда не пойду на такой шаг.
— Но почему? — удивилась Шеннон. — Насколько я понимаю, ты искренне раскаиваешься в своем прежнем поведении. Так?
Сусанна угрюмо подтвердила:
— Так.
— И желаешь наладить с отцом и матерью хорошие отношения?
— Угу.
— Так вот и помирись с ними! — воскликнула Шеннон.
— Не буду, — буркнула Сусанна, надувая губы.
Глядя на нее, Шеннон вдруг подумала, что подруга ведет себя совсем по-детски. Будто ее пытаются накормить кашей, а не помочь разрешить вполне взрослые проблемы!
Недоумевающе она спросила:
— Но почему?
— Потому, — дала Сусанна исчерпывающее объяснение.
Поняв, что более вразумительного ответа едва ли добьется, Шеннон тяжело вздохнула.
— Я тебя не понимаю.
— Я сама себя не понимаю, — вслед за ней вздохнула Сусанна. — Но точно знаю одно: сделать первый шаг я никогда не смогу. И уговаривать меня бесполезно.
— Даже не буду пытаться… — Шеннон помолчала. — А если бы, допустим, твои родители сами проявили инициативу? Захотели бы с тобой поговорить?
Сусанна помрачнела.
— Было бы великолепно. Но, увы, подобный расклад реален настолько же, насколько снег на экваторе.
— Отчего же?
— Оттого, что для подобного разговора у них имелась масса возможностей. И целых два года, чтобы подготовиться. Если отец и мать не сделали этого до сих пор, дальше ждать от них такого поступка не имеет смысла.
Чувствуя, как тяжело сейчас подруге, Шеннон успокаивающе обняла ее за плечи и сочувственно произнесла:
— Не переживай. Рано или поздно в твоей жизни все наладится.
— Знаю, — грустно улыбнулась Сусанна. И не расстраиваюсь. Просто… — тут голос ей изменил, а на глаза сами собой навернулись слезы, — просто иногда очень тяжело осознавать, что люди, дороже которых для тебя нет никого на свете, так легко забывают о тебе.
Быстро отвернувшись, она, рыдая, выбежала из комнаты.
— У меня для тебя две новости.
Шеннон заинтригованно взглянула на Сусанну, только что сделавшую подобное заявление.
Обычно они старались не обсуждать личные вопросы в рабочее время. Но раз подруга ворвалась к ней в кабинет прямо с утра, значит, случилось и впрямь нечто экстраординарное.
— Надеюсь, хоть одна из них хорошая?
— Даже обе. Во-первых, я договорилась с Эриком о свидании…
— О! — невольно вырвалось у Шеннон.
— А во-вторых, — продолжила Сусанна, не обращая внимания на готовую взорваться тысячами вопросов подругу, — помирилась с родителями.
Шеннон, забыв обо всем, что хотела сказать, растерянно всплеснула руками.
— Вот это да!.. С твоей стороны весьма жестоко вот так, без предупреждения, обрушивать мне на голову все это.
Сусанна лукаво улыбнулась.
— В таком случае оставляю тебя до обеда спокойно переваривать информацию. — Заметив неистовый жест подруги, она поспешно добавила:
— Шучу, шучу. Мне самой не терпится обсудить все с тобой. Вот, даже в рифму заговорила… Ну, что скажешь?
— Даже не знаю, с чего начать…
— С чего хочешь, — милостиво разрешила Сусанна.
— Тогда прежде всего поздравляю тебя с долгожданным воссоединением с родителями, — торжественно произнесла Шеннон. — Но как тебе это удалось? Ты же говорила, что никогда первой не пойдешь на примирение.
— Верно, — согласилась Сусанна. — Но первый шаг сделали они.
Шеннон изумленно ойкнула.
— Не может быть! Ты же утверждала…
— Да. И удивлена была, поверь, ничуть не меньше, чем ты сейчас. Но факт остается фактом: отец и мать в конце концов вспомнили о своей блудной дочери.
Сгорая от нетерпения, Шеннон потребовала:
— Расскажи-ка поподробнее. Как это произошло?
— Вчера, вернувшись с работы, я обнаружила их стоящими у моих дверей, — начала свой рассказ Сусанна. — Не произнося ни слова и не обращая внимания на мое немое изумление, мать и отец бросились ко мне и едва не задушили в объятиях. Затем посыпались сбивчивые вопросы. Прошло немало времени, прежде чем я поняла, в чем дело.
— Так в чем же?
— Ты не поверишь, — предупредила Сусанна. — Я и сама поначалу отказывалась верить…
Оказывается, все это время мои родители регулярно, тайком от меня, наводили справки о моем здоровье и благополучии. Узнав, что я устроилась работать секретарем, они испугались, усмотрев в этом тревожный знак. Выражаясь проще, они решили, что я промотала все деньги, выданные мне бабушкой, и теперь вынуждена зарабатывать себе на кусок хлеба непосильным трудом.
