Этот наглый ковбой, чей размер ботинок наверняка был больше, чем коэффициент его умственного развития, ворвался в ее кабинет, оскорблял, запугивал ее, а теперь еще и демонстрирует свое неотразимое обаяние самца. От всего этого она была близка к шоку, что, разумеется, стало единственной причиной, по которой он сумел-таки поцеловать ее.
Она улыбнулась, хотя это и стоило огромных усилий.
— Как великодушно, мистер Джонсон, — ядовито воскликнула она, — вы так добры! — Ее улыбка сделалась ослепительной. — И все же вы не сможете уволить меня.
Изабелла вздернула голову.
Брэд нахмурился.
Она снова улыбнулась, и ложь так легко слетела с ее губ, словно это была величайшая правда, которую когда-либо слышал мир.
— Соглашение, по которому я имею право оставаться во главе «Найт ойл» так долго, как только пожелаю. — Его красивое лицо слегка побледнело, доставив ей этим немалое удовольствие. — Что означает, — вкрадчиво добавила она, — что я собираюсь остаться здесь навсегда.
3
В номере Брэда было три телефона. За то короткое время, что прошло с тех пор, как он поселился в этом элегантном отеле, он успел возненавидеть их.
Он понимал, что это безумие — ненавидеть кусок белого пластика, но все три телефона, стоявшие здесь, выводили его из себя своим молчаливым самодовольством. Они, казалось, так же враждебно были настроены к нему, как эта И. Найт, которая два часа назад выпалила свою сногсшибательную новость.
Пробормотав короткое ругательство, Брэд стянул с шеи галстук и бросил его вслед за снятым ранее пиджаком на стул.
Какого черта, Энтони, подумал он, расстегивая пуговицу на рубашке. Какого черта ты там возишься так долго?
Он звонил брату в Вашингтон час назад, и Энтони мог бы уже проверить контракт Найта. Хотя, конечно, это было необходимо только для проформы. Пункт договора, предоставляющий дочери старика Найта бессрочное руководство компанией «Найт ойл», мог существовать только в коварном уме этой женщины. Роберт Джонсон, его отец, мог впасть в маразм в конце жизни, но он скорее сделал бы главой компании шимпанзе, чем эту особу. Брэд так прямо и сказал ей в глаза.
А она стояла перед ним, и ее зеленые глаза стали лишь холоднее. Она не отвела их ни на дюйм, так что смех Брэда довольно скоро затих сам собой, точно она взяла над ним верх в этой стычке. Эх, если бы только она была мужчиной, подумал он, сжав кулаки.
Но она была женщиной, причем красивой женщиной, а это только затрудняло дело. Он ничего так сильно не хотел в тот момент, как сжать ее в объятиях и целовать, целовать без конца.
Не говоря ни слова больше, он вышел из кабинета, сел в свой взятый напрокат автомобиль и поехал в отель. А потом Брэд позвонил Энтони, который, будь он проклят, к этому времени должен был уже сам позвонить ему. Брэд бросил разъяренный взгляд на телефон.
— Ну, зазвони же, черт, зазвони, — пробормотал он сквозь зубы.
И телефон зазвонил. Брэд нетерпеливо схватил трубку.
— Сколько можно тянуть! — резко бросил он.
— Хэлло, это я, Энтони, — миролюбиво ответил брат. — Скажи еще спасибо, что я так быстро управился с деловой встречей и быстро вернулся.
Брэд прищурился.
— Обед? — спросил он. — Ты, значит, обедал? А я не ел так давно, что уже не помню, когда в последний раз держал в руках кусок хлеба.
Брат вздохнул.
— Уже больше восьми, Брэд. Мне пришлось найти копию контракта и»..
— И что?
— Как ты и думал, это просто обычное соглашение о продаже компании.
Брэд сел на софу.
— То есть, там нет ни слова насчет передачи дочери Ричарда Найта права руководить делом.
— Вот именно.
Улыбка пробежала по губам Брэда.
— Ну что ж, прощай, И. Найт, — сказал он тихо.
— Ее зовут Изабелла.
— Изабелла? — рассмеялся Брэд. — Извини, дружище, ни за что не поверю. Мегера, может быть, но не Изабелла.
— Я застал Хопкинса, когда он приводил напоследок в порядок свой кабинет, и спросил его, может ли он припомнить еще какие-то сведения об этой сделке. Он не смог, но вспомнил имя дочери старика Найта. Повтори, Брэд, что именно она заявила о том соглашении, которое предположительно предоставляет ей право руководства.
— Энтони, — нетерпеливо проговорил Брэд, — спасибо за твое участие, но ты же сам сказал, что это была обычная сделка по продаже компании.
— А она не упоминала, что есть какое-нибудь приложение, хранящееся где-то?
— Черт побери, Энтони, я же сказал тебе!..
— Тогда единственное, что остается, — это словесное соглашение.
— Да перестань ты наконец! Она просто врет без зазрения совести.
— Суды всегда считают, что словесное соглашение так же законно, как и письменное. Ты сам, наверное, заключал их не раз.
— Конечно. Я заключил уже дюжину сделок без всякого письменного подтверждения, а только «да» и рукопожатие, но… Неужели ты думаешь, что она намерена оспаривать это в судебном порядке и что существовало неписаное соглашение между руководителями компаний?
— Все возможно, Брэд.
— Слушай, что бы она ни утверждала, никто ей не поверит. Во всяком случае, никто из тех, кто знал Роберта Джонсона.
— Ты опираешься на мнения, Брэд. А я говорю о законе. Кто знает, чему поверит судья? Хопкинс говорил, что наш старик был последнее время не в себе…
— К черту Хопкинса! — Брэд вскочил, и лицо его потемнело от гнева. — И к черту эту Изабеллу Найт! Она лжет.
— Да, я уверен, что так, но…
— Она лжет, и я это докажу.
Энтони вздохнул.
— Как?
— Не знаю как. — Брэд в волнении зашагал по комнате. — Но я найду способ. Черт побери, я не позволю этой чванливой фригидной девчонке держать нас за дураков, пока она плетет свои интриги.
— Чванливой фригидной девчонке? — фыркнул Энтони. — Интересное определение. Я такого еще не слышал.
— Оно точное, и, возможно, поэтому она и стремится к тому, чтобы заниматься мужской работой.
— Будь осторожен, — мягко сказал брат. — Я знаю, что ты прожил в Арабских Эмиратах последние несколько месяцев, но у нас есть законы против дискриминации полов. Тебя могут обвинить в мужском шовинизме.
— Ну и дурацкие законы! — прорычал Брэд. — Эта женщина слишком глупа, чтобы управлять нефтяной компанией.
— Она неглупа, если нашла способ шантажировать «Джонсон энтерпрайзис».
