— Возможно. Но по-моему, Грифф Карвер не из тех, кто любит проигрывать, — заметил Джеффри.
— Итак, ты предложила себя в качестве редактора, который сможет поднять газету? — Мак откинулся на спинку стула и с восхищением посмотрел на Джорджию.
— Что-то в этом роде, — теребя в руках очки, ответила Джорджия. — Я сказала ему, что смогу сделать газету захватывающей и современной.
— И он поверил? — с иронией в голосе поинтересовался Мак.
— Я думаю, он хотел показать своим недоброжелателям, что сможет возродить газету и поднять тем самым уровень местной журналистики. Карвер отнюдь не романтик и не станет бросать деньги на ветер. Если я не сделаю того, что обещала… — Джорджия пожала плечами. — Дело в том, что мне не от чего даже оттолкнуться.
— Ты наткнулась на сопротивление? — снова с иронией спросил Мак.
— Да, — с горечью подтвердила Джорджия. — Грифф даже не предупредил бывшего редактора.
Он просто уволил его. В результате чего в знак протеста тут же ушли репортер, фотограф, бухгалтер и секретарша главного редактора. Я потратила несколько недель, чтобы найти им замену, но фотографа я так и не нашла.
— Ах, так, значит, сегодня днем ты проводила собеседование?
— Да, — со вздохом подтвердила Джорджия. — Только время зря потратила. Все они дилетанты. Я просто не знаю, что делать. Профессиональные фотографы здесь предпочитают зарабатывать деньги на свадьбах.
— Так кто же сейчас делает для тебя фотографии? — с любопытством спросил Мак.
— Гари, — ответила Джорджия, скорчив кислую мину. — Он только что получил диплом фотографа в местном колледже.
— А что, если я попрошусь к тебе на работу? — с улыбкой предложил Мак.
Джорджия привыкла к тому, что Мак постоянно над ней подшучивает. Вот и сейчас она ни на секунду не усомнилась в том, что его предложение было всего лишь шуткой.
— Ах, да… — сказала она, выдавливая из себя улыбку, — обладатель многих призов, известный фотограф Маккензи Хендерсон бросает работу в столице и переезжает в провинциальный Аскерби.
— Я чувствую, что мне необходимо сменить обстановку, — не переставая улыбаться, настаивал Мак.
— Что ж, если ты так заинтересован, мы возьмем тебя… с испытательным сроком, разумеется, — ответила Джорджия, даже не пытаясь скрыть свою иронию. — Завтра в десять редакционная коллегия. Ты можешь прийти и познакомиться с коллективом.
— Отлично, — скаля зубы, заявил Мак.
— Но, если серьезно, — Джорджия нахмурила брови, — я просто обязана достать приличного фотографа, хоть из-под земли.
Мак часто видел Джорджию озабоченной, и это всегда вызывало в нем странную смесь нежности и страсти. Вот и сейчас ему захотелось посадить ее к себе на колени, поцеловать эту милую складочку между бровями и заставить ее улыбнуться. Он так хотел решить все ее проблемы, а потом унести в постель и заниматься с ней любовью до тех пор, пока она не забудет обо всем на свете.
Маку захотелось протянуть руку и прикоснуться к ней, но Джорджия вскинула голову и, отодвинувшись от стола, сказала, вставая:
— Я пойду поставлю чайник.
— Спасибо, Джорджия, я не буду пить кофе. — Джеффри тоже поднялся и вышел из-за стола. — Мне пора идти.
— Но еще рано! — запротестовала Джорджия.
Они не успели обсудить развод, а Джорджии так нужна была поддержка Джеффри. Пока Джеффри был здесь, она помнила о том, почему ей необходимо развестись с Маком. Но как только он уйдет…
— У меня завтра утром совещание. Я должен как следует выспаться. Завтра я позвоню.
Джеффри поцеловал Джорджию в щеку и растворился в темноте приближающейся ночи.
Закрыв за ним дверь, Джорджия вернулась в гостиную, где Мак с удовольствием ел сливовый пудинг.
— Ты знаешь, на вкус он гораздо лучше, чем выглядит, — сказал он. — Съешь еще.
— Я уже видеть его не могу! — Джорджия плюхнулась на стул.
— О, но это же любимое блюдо Джеффри, — язвительно заметил Мак. — Такие мальчики, как Джеффри, жить не могут без сладкого.
Это была правда, такая же, как то, что Мак принадлежал к совсем другому типу мужчин.
— Да… Лучше было бы испечь что-нибудь, — устало произнесла Джорджия. — Сейчас я совершенно не в состоянии готовить ему пудинги.
— Ты не можешь быть лучшей во всем. — Голос Мака прозвучал как-то особенно нежно. — Ты далеко не богиня домашнего очага. Да и кому это нужно? Ты великолепная журналистка и блестящий редактор. Остановись! Не пытайся быть суперженщиной.
— Я и не пытаюсь. В конце дня я думаю только о том, чтобы поскорей добраться до постели, — раздраженно заметила Джорджия.
— Тогда почему ты так беспокоишься о том, как выглядят твои пудинги?
— Потому что их любит Джеффри, — нарочито произнесла Джорджия.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Мак не сразу ответил ей. Он сидел молча, крутил в руке бокал и наблюдал за тем, как капли вина перемещаются по хрустальному дну, затем поднял глаза и с сочувствием посмотрел на Джорджию.
— Этот парень не для тебя, Джорджия.
— Как раз то, что надо, — нарочито произнесла она.
— Кроме Аскерби, тебя с ним ничто не связывает.
Эта фраза прозвучала как диагноз, но Джорджия не соглашалась.
— Аскерби теперь — моя жизнь. Возможно, здесь не такая интересная жизнь, как в Чаде, или Чили, или… Где ты еще был в последнее время? Но сейчас я должна быть именно здесь.
— Жизнь слишком коротка, ее нельзя проводить там, где тебе не нравится, — качая головой, сказал Мак.
— Тебе легко так говорить, — с горечью в голосе ответила Джорджия. — Тебе не нужно думать о других.
Взяв в руки свой бокал, Джорджия обнаружила, что он пуст.
— О господи, давай выпьем еще вина, — предложила она. — У меня был тяжелый день.
Джорджия вышла на кухню и принесла оттуда еще одну бутылку красного вина. Она принялась открывать ее, но пробка только крошилась. Для того чтобы поправить дело. Мак отнял у нее открывалку. Вынув пробку ловким движением, он наполнил бокал Джорджии.
Она старалась не смотреть на его пальцы. Они были так привлекательны, так о многом напоминали ей.
— Послушай, — устало произнесла Джорджия, глотнув немного вина. — Возвращение в Аскерби не входило в мои планы. Я прекрасно жила в Лондоне, но после смерти Бекки я обязана была вернуться. Я не хотела… Я очень любила свою работу… Наверное, я была эгоисткой.
— Нет ничего эгоистичного в том, чтобы жить своей собственной жизнью и выстраивать свою карьеру, — заметил Мак. — Я не вижу причин, которые мешали тебе оставаться в Лондоне.
